Что в таком случае предпримет Равалпинди?
Самое простое — поймет, что дело обломилось, и полетит в Швейцарию с тем, что у него есть. Пусть всего 30 процентов успеха, но это лучше, чем ничего. Второй вариант — отправит на дачу какую-нибудь из бригад, которая согласится рискнуть. Это похуже, потому что тогда нам не избежать лишнего шума.
Минуту-две эти тревожные соображения не давали мне покоя. Так и свербили в душе. Потом притупились немного, и я подумал, что нафантазировал эту неприятную версию без достаточных оснований.
С чего я взял, будто сбежавший мужик, который, по идее, должен был перепугаться до холодного пота, в первую очередь схватит не собственные вещички, а чужой телефон? В том, что сбежавший перетрусил и не мог действовать хладнокровно, сомнений не было — тот, кто посмелее, не стал бы удирать, а попытался помочь тем, кто еще был жив. Ведь драка была междусобойчиком. Правда, сверхжестоким, благодаря нашему чуткому руководству, но все равно, передрались, так сказать, свои ребята, из одной конторы, хотя и из разных бригад. Внешней угрозы не было. Ну, подрались, порезались — чего между друзьями не бывает? Хладнокровный парень, конечно, мог бы прихватить телефон, если б, допустим, менты наехали. Но струсивший о телефоне бы и не подумал — это точно.
Какие еще могут быть варианты с телефоном? Не так, чтобы много этих самых вариантов. Может, под каким-то трупом лежит? Ох, как неохота их ворочать, свежачков-то: в крови, в мозгах, кто-то в штаны наложил перед смертью, судя по запашку. Но надо, надо, придется вспоминать старые навыки, от которых уже отвык порядочно.
Потому что телефон — это не шутки, без него все сорвется. Конечно, он мог просто-напросто куда-то отлететь во время драки — тоже, кстати, ни хрена хорошего, ибо его и разбить, и растоптать могли. И если он неисправен, то Хамид не сумеет к нам дозвониться. Ну, на первый случай подумает, что Твистер время тянет. Позвонит еще через пару часов — в 15.00. И опять не ответят. Если дачку он все-таки не вычислил, значит, уедет ни с чем. А нам этого не надо. Нам надо, чтоб он сюда приехал. Сам приехал, а не Хамида прислал. Чтобы ни в какую Швейцарию он не попал, и чтоб документы его туда не попали. Увы, без телефона нам этого никак не добиться.
В общем, я ринулся искать телефон, в то время как Богдан, покуривая чужую сигарету — кто-то пачку позабыл на столе, — спокойненько вел запись того, что было в голове фиксатого.
Под трупом Твистера его не было, в карманах — тоже. Правда, на поясе висел пейджер, но от телефона — только футляр. В течение пяти минут я перевернул все трупы, валявшиеся в комнате, даже Кирю на всякий случай, хотя точно помнил, что телефона ни у него, ни рядом не было — и все впустую.
До звонка оставалось всего ни шиша, когда Богдан выключил свою машинку и сказал:
— Все, скачал память. Не нашел телефон?
— Хрен его знает, закатился куда-то… — проворчал я.
— Жди, когда зазвонит. На даче тихо. Даже если он на втором этаже запищит
— услышишь.
— А если не запищит?
— Значит, его кокнули или раздавили, — невозмутимо произнес оператор. — Или вообще сперли.
Блин, мне бы его хладнокровие! Таких флегматиков надо на ВВЦ показывать, как достижение народного хозяйства. Все по фигу…
Часы показали 13.00, но никакого тюлюканья не послышалось. Я смотрел, как секундная стрелка торопливо обегает циферблат. Минута прошла, две, три…
«Тю-лю-лю» сотового донеслось из угла, справа от двери. Мимо этого угла я пять раз пробегал. Там валялась какая-то газетка, которая, видимо, слетела со стола во время драки. То ли телефон уже лежал к этому моменту на полу, то ли его потом под газету зафутболили — хрен поймешь! Да и не важно, главное — нашелся.
— Отстегни ему руки, — указывая на Колю, пристегнутого наручниками к креслу, сказал Богдан. Он уже переключил ГВЭП в режим «У». Я подчинился ему так, будто генератор был сфокусирован на мне и оператор собирался мной управлять. На самом деле это было не так. Управлять он собирался фиксатым.
Богдан повернул дужку гарнитуры, на которой был укреплен маленький микрофон, и сказал:
— Николай, внимание!
Фиксатый, до этого полулежавший в кресле, сел прямо и положил руки на подлокотники, будто фараон на троне.
— Возьми телефон, открой крышку. Повторяй все, что я скажу, точно таким же тоном, начиная со слова «алло», — провещал Богдан.
— Алло! — произнес управляемый.
Богдан быстро передал мне один из наушников, и я смог слышать все, что говорил Хамид.
— Это Коля? Хамид говорит, — послышался низкий голос с почти незаметным среднеазиатским акцентом. — Ну как, есть решение, а?
— Есть, — ответил Богдан, и Коля повторил:
— Есть, — и в дальнейшем Коля от и до повторял все фразы, произносимые Богданом. Точно с такими же человеческими, спокойными интонациями, только своим голосом. Если б не закрытые глаза и сомнамбулически-безжизненное лицо, то можно было подумать, будто Коля сам по себе говорит. Ни в жисть не поймешь по голосу, что им управляют…
— Что решили?
— Решили отдать за твою цену, плюс три таких же. Как понял?
— Понял нормально, но это много. Надо подумать, посоветоваться. Окончательно решили?
— Поторговаться можно… Можешь позвать шефа?
— Пока нет. Позвоню в течение часа.
— Будем ждать.
Когда Хамид отключился, Богдан приказал Коле:
— Спать! — и тот, расслабившись, опять обвис в кресле. Оператор вновь закопошился, подключая к ГВЭПу какой-то приборчик, потом засветился экран ГВЭПа — оказывается, у него в памяти оставалась видеозапись переговоров, предшествовавших драке.
— Сейчас, для разнообразия, — пояснил Богдан, — он у меня голосом Мистера-Твистера покойного заговорит… Так-с! Проверяем. Модуляция… Артикуляция… Тембр… Тон…
На экране ГВЭПа, сменяя друг друга, промелькнуло несколько красных и синих кривых.
— Синие — натурные параметры звукозаписи, — растолковывал мне, малограмотному, оператор, — моделированные. Сейчас попробуем, как наш клиент разговаривает…
— Николай! Внимание! Повторяешь за мной: «Мистер-Твистер — бывший министр, Мистер-Твистер — миллионер».
Да, тут и вздрогнуть недолго! Я даже украдкой, чтоб Богдан на смех не поднял, глянул в сторону татуированного пуза мертвеца, которое, похоже, уже начало вздуваться помаленьку… Жарковато на улице, здесь, за городом, а тем более в доме, попрохладней, но все же. Покойнички начинали пахнуть, но голос одного из них весело повторил стихи Маршака на манер детской считалки. Мороз по коже! Ну, техника, блин!
А Богдан, глядя на свой экранчик, нахмурился. Должно быть, не совсем так звучало. Что-то еще подкрутил, подстроил — и еще раз заставил Колю повторить. Потом еще пару раз. Может, и еще разок прогнал бы, но тут вновь зазвонил телефон.
— Да, — ответил Коля голосом Твистера, — я у аппарата.
— Хамид говорит. Ты ту цену, что Коля называл, тоже одобряешь?
— Мы все столковались, господин Хамид. В принципе можем немного уменьшить цену, если, конечно, найдете нужным добавить.
— Если мы набавим? — переспросил Хамид.
— Да, да, если вы набавите. А то у вас, между прочим, конкуренты появились. И сильные! Правда, жадные до ужаса… Но если расщедрятся и дадут больше вашего — уступить можем.
— Хорошо. Первая цена плюс полтора устроит?
— Несерьезно, господин Хамид.
— Плюс два?
— Немного лучше. Может, лучше позовете вашего шефа?
— Через пять минут позвоню, а может — шеф сам позвонит. Богдан снова вернул своего «ретранслятора» в состояние полного сна и опять начал чего-то подкручивать.
— Фигово сигнал проходит, — озабоченно прокомментировал он свои действия,
— придется мощности прибавить, а это, между нами, девочками, — стремно.
— Почему сигнал плохо проходит? — удивился я. — Нормально ведь слышно…
— «Слышно», „-мое! — Богдан покачал головой так, как будто имел дело с совершенно тупым первоклассником, произнесшим какую-то смешную и наивную-пренаивную глупость. — Ты, командир, если в этом деле не рубишь — лучше помолчи.