- Надо же, какое несчастье, товарищ его забыл. Как вообще с такими можно связываться?
Шестерня вздохнул, сказал мирно:
- Также, как и с любым другим. Самоцветы да самородки не пахнут. Вот только товарищ этот не шибко умен, и я ему не завидую.
- Это еще почему?
- Потому, что это каким нужно быть дурачьем, чтобы вовремя не платить работнику с упряжкой таких зверюг! - произнес Шестерня зло.
Темнота навалилась всем весом, тяжелым, давящим. И хотя пещерка не велика, отгорожена от шныряющих в проходах жутких тварей толстенными штырями врат, а рядом, на расстоянии вытянутой руки, четверо товарищей по несчастью, страх нет-нет, да пробежит мурашками по спине, вздыбит волосы на загривке.
Негромко хрустнуло, завозилось, над ухом раздался приглушенный голос:
- Я все думаю насчет твоих слов о старосте. Ну не может такого быть! Скажи, что приукрасил. Ругнули друг друга, в цене не сошлись. Всякое бывает. Но чтобы за горстку камней, да на верную смерть...
Шестерня только отмахнулся, но, спохватившись, что собеседник вряд ли разглядел жест, обронил:
- Если случится бывать в тех местах, передай Креномеру привет. А заодно можешь поинтересоваться, куда делись его передние зубы.
Тьма вздохнула, ответила с тоской:
- Где уж до чужих мест, в свои бы вернуться. Если получится, уж я со старосты спрошу. Все спросим! Но когда то будет, и будет ли.
Собеседник замолк, отодвинулся. Некоторое время раздавалось шуршание и вздохи, но вскоре и они затихли, растворились во тьме. Мгновенья потекли медленные, одинаково бесформенные и немые. Темнота и тишина, вечные хозяева подземелий. Пугающие, наполненные ужасом, и вместе с тем умиротворенные, глубокие, словно сон после тяжелой работы.
Шестерня не заметил, как задремал. Сказалась накопившаяся за последнее время усталость. После окончания работы прошло изрядно времени, но тело не успело восстановиться, и теперь, пользуясь предоставленной возможностью, наверстывало упущенное, не взирая на скудость удобств и шаткость положения.
Желудок шевельнулся, глухо заурчал, привлекая внимания. Шестерня зевнул с привыванием, открыл глаза, но... ничего не увидел. Воспоминания вспыхнули перед глазами, заставив чертыхнуться. На всякий случай поморгав, но так ничего и не узрев, Шестерня закрыл глаза, обратившись в слух. Сопенье, храп, размеренное дыханье. Устав от переживаний, пещерники забылись тревожным сном. Нет-нет, да раздастся тяжелый вздох, прозвенит стон жалобы.
Послушав, Шестерня покачал головой. Похоже, местные совсем домоседы, раз такая мелочь, как выход за околицу, ввергает взрослых, здоровых мужиков в уныние. Конечно, бегущие по пятам иглошерстни не самое приятное зрелище. Так ведь никого и не загрызли, и даже не покалечили. К тому же дом совсем рядом. Возвращаться - всего ничего. Нужно только придумать как.
От долгого сиденья одеревенели ноги, а руки занемели от холода, что сочится из камня вокруг слабыми, но неприятными миазмами, впивается невидимым жалом, высасывая тепло и жизнь. Шестерня принялся с силой тереть ладони, а когда кожа разогрелась, поспешно встал, присел пару раз, с удовольствием ощущая, как по мышцам разбегается кровь, приятно зудит иголочками.
Тьма поредела, протаяла серым, отчего глаза немедленно зашарили вокруг, жадно впитывая скудные, но такие желанные краски. Прочие узники притулились у стен, крючившись на холодном камне, дремлют. Хотя нет, не все. Мужичок, что пришел вторым, таращит взгляд в пространство, пустой и бездумный. Потеребить бы, расспросить, что да как. А то совсем бедняга поник. Однако, не до разговоров. Желудок урчит все злее, требуя насыщения. Да и огонек становится заметно ярче, что значит тюремщик уже близко, а с ним и новые узники, или... их новые хозяева.
Шестерня повернулся к выходу, прижав голову к прутьям, воззрился на отблески света. Тюремщик приближается не торопливо, размеренно. Хозяину местных подземелий некуда спешить и нечего бояться. Жуткие бестии защитят от всех мыслимых напастей. А спешить впору должникам, если таковые сыщутся, и живому "товару". Хотя, в отличие от старост, селянам не поможет ни что, даже если будут отсиживаться по домам. Рано или поздно нога несчастного ступит за врата, и тогда...
Шестерня нахмурился, вгляделся пристальнее. Свет исходит из крайнего слева отнорка, а вершинник вроде бы ушел правее. Или это лишь кажется? Хотя, вполне может быть. Не исключено, что где-то в глубине тропы пересекаются, и охотник решил вернуться другим путем, или...
Мысль прервалась, так и не добравшись до завершения, потому как из прохода, перешептываясь, и опасливо поводя глазами, вышли двое. Рука с фонарем поднялась повыше, подсвечивая вокруг, и, одновременно, выхватила из тьмы лица пришедших. Глаза расширились, а челюсть отвисла. Ощущая, как губы невольно поползли в стороны, Шестерня кашлянул, прохрипел враз пересохшим горлом:
- Ну, здорово, помощники.
ГЛАВА 3
Зубило с Бегунцом вздрогнули, отшатнулись, но, вглядевшись пристальнее, с радостным восклицанием устремились вперед.
- Почему ты ушел, не сказав ни слова? - воскликнул Бегунец с обидой. - Неужели настолько торопился?
Шестерня вздохнул, сказал нехотя:
- Долгие проводы - лишние хлопоты. - Он отвел глаза, но Бегунец смотрел требовательно, и Шестерня закончил с досадой: - Ну, что бы я вам сказал? Что ухожу? И так понятно. Работу сделал - дальше пошел.
- Попрощаться, сказать напутственное слово. Мы же столько сделали вместе, - пробормотал Бегунец растеряно. - К тому же можно было бы заняться чем-нибудь еще! Ведь в мире полно работы. А помощники лишними не будут.
Осмотрев запирающую проход решетку, Зубило хмыкнул:
- Лишними не будут, это точно. - Перевел взгляд на Шестерню, добавил: - А ведь мы думали, ты погиб.
- А сюда зачем притащились, на остатки посмотреть? - Шестерня хмыкнул.
Бегунец бросил на товарища укоризненный взгляд, сказал виновато:
- Он пошутил, мы так не думали. Надеялись, что ты жив. Даже секиру принесли, щит и заплечный мешок.
Мельком окинув взглядом вещи, Шестерня поспешно произнес:
- Я рад. Но, если, вместо того, чтобы вытащить меня отсюда, вы продолжите разговор, вещи не понадобятся.
- А что случилось? - Зубило зашарил по решетке в поисках засова. - И кто эти люди?
Шестерня мельком обернулся, привлеченные разговором, позади замаячили узники, сказал:
- Здесь не ищи, рычаг справа, за выступом. Подробности потом. Скажу лишь, что и я, и все остальные здесь не по своей воле.
- Вот уж удивительно, - съязвил Зубило. - За решеткой, да не по своей воле.
Загремело, с угрожающим лязгом штыри втянулись в стену, открывая проход. Шестерня шагнул наружу, взял у Золы заплечный мешок, забросил на плечо, у Бегунца секиру и щит, глубоко вздохнул.
- А вот это совсем другое дело! - Однако тут же нахмурился.
Заметив, как омрачилось лицо мастера, Бегунец осторожно поинтересовался:
- Что-то не так?
В задумчивости кусая губу, Шестерня нехотя отозвался:
- Тут один приятель, взялся мой кошель поносить. Хорошо бы вернуть.
- Который из? - поинтересовался Зубило, мрачно взглянув на сгрудившихся у входа узников.
Шестерня отмахнулся.
- Да не эти. Другой. Отошел не надолго.
- Так подождем. - Зубило пожал плечами. - Дел-то. Если кошель не пуст, оно того стоит.
Шестерня поморщился.
- Стоит то стоит, да, только, боюсь, не сдюжим.
- Втроем? - Бегунец ахнул. - Против одного?
- Всемером... - поправил Зубило педантично. - Всемером.
Один из узников кашлянул, сказал скороговоркой:
- Парни, вы это, на нас шибко не рассчитывайте. И так здесь подзасиделись, чтобы еще время терять. К тому же у вас оружие, доспехи, а мы, почитай голышом.
Он опустил глаза, засеминил к отнорку. Второй пошел следом. Третий лишь развел руками, сказал покаянно: