Однако Шестерня не отступил, преисполнившись желчи, ответил:
- А в том, что ты ими хоть с верхом пещеру забей, работа быстрее не пойдет. А когда до конца дойдет, если дойдет, наплачешься, как принимать будешь.
Чародей поиграл бровями, помолчав, спросил без особой уверенности:
- Ладно, пусть так. Что мешает мне кинуть тебя к прочим, чтобы мастерство даром не пропало?
Шестерня просветлел лицом, сказал с усмешкой:
- А ведь я с этого начал. И закончил бы, если б кое-то, не будем тыкать пальцем, не перебивал.
- Короче, - процедил подземник, играя желваками.
- Рад бы короче, да вряд ли получится, - хмыкнул Шестерня. - Некоторые здесь не понимают отличий между подневольным бездарем и свободным мастером. Несут околесицу, почем зря. Посвяти в проект, обговори награду, выдай задаток, в конце концов... Ты удивишься, насколько хорошо и быстро может двигаться работа.
Один из воинов не выдержал, воскликнул, обращаясь к магу:
- Позволь, я насажу голову этого наглеца на пику? Похоже, тварь забылась!
Волшебник покачал головой, погрузившись в раздумья, некоторое время о чем-то напряженно размышлял. Шестерня стоял с подчеркнуто независимым видом, презрительно поглядывая на воинов. Те, в свою очередь, пожирали потерявшего страх пещерника столь яростными взглядами, что от немедленной расправы спасало лишь присутствие волшебника. Зубило и Бегунец не двигались, с ужасом переводя взгляды с мастера, что, похоже, совсем помутился разумом, на замерших вокруг подземников, и даже почти не дышали, боясь привлечь внимание и без того взбешенных воинов.
- С другой стороны, почему бы и нет... - вынырнув из раздумий, произнес маг чуть слышно. Он вновь взглянул на Шестерню, на этот раз без ярости, сказал: - Хорошо, заходи в жилище, поговорим внутри. Расскажу о работе, дам указания. Ну и об оплате поговорим, разумеется. - Обращаясь к воинам, произнес: - Мастер со мной, а этих к остальным.
Он развернулся, двинулся ко входу. Заметив, как Зубило с Бегунцом побледнели, Шестреня поспешно сказал:
- Погоди, погоди. Куда это к остальным? Мне нужны помощники.
Подземник пожал плечами, бросил:
- Как приступишь, выделим кого-нибудь.
- Кого-нибудь не пойдет, - сказал Шестерня твердо. - Я должен быть в них уверен. В своих я уверен, а что вы там выделите, еще не известно. - Заметив мелькнувший в глазах собеседника гнев, сказал с укоризной: - В конце концов, мы о работе говорим, или на рынке торгуемся? Что за несерьезное отношение.
Маг что-то хотел сказать, но лишь поморщился, отмахнулся. Шестерня повернулся к парням, сказал буднично, словно последние несколько мгновений жизнь всех троих не висела на волоске:
- Внутрь не зову, уж не взыщите. Деловые разговоры лишних ушей не любят. Так что постойте пока здесь. Как закончим - выйду.
Провожаемый сдавленными проклятьями, и исполненными бешенством взглядами воинов, Шестерня с достоинством удалился. Потянулись томительные мгновенья ожидания. Прикрыв глаза, чтобы не провоцировать и без того взъярившихся бойцов, Зубило застыл, превратился в каменное изваяние. В ушах гул, в груди холод, а кулаки сжаты так, что пальцы впились в ладони, только бы не выказать охвативший тело трепет.
Доспехи по-прежнему облегают тело, рукоять ножа на поясе, понадобится достать - лишь шевельни пальцами, рядом, плечом к плечу, верный товарищ. Дойдет до боя - они дорого продадут свои жизни. А продать рано или поздно придется. Убежденный словами мастера, проклятый маг не дал воинам воли, но... можно ли верить подземникам? Не хрипит ли мастер в агонии, захлебываясь собственной кровью? Не прячется ли в мглистой дыре входа одетая в балахон черная нечисть, готовая дать знак, чтобы вдоволь насладиться мучениями умерщвляемых путников. И даже если все в порядке, и Шестерня сможет договорится, не найдет ли мастер на выходе остывающие тела спутников, лишь немного опоздав к кровавой развязке, когда, опьяненные безнаказанностью, стражи нанесут предательский удар?
В черепе стучит все громче, перед глазами плывет, тьма вокруг искажается жуткими гримасами. Еще немного, еще чуть-чуть. Ну же, мастер, где ты!? Шорох камушков отдался в ушах жутким грохотом. В проеме возникает знакомая фигура. Знакомая ли, или то проделки чужеродной магии, что вот-вот расплывется серым пятном, протает истинным обликом?
Сквозь гул в ушах, вырывая из цепких лап одуряющего марева, прорезался знакомый голос:
- Только и всего, дольше препирались!
Довольный, Шестерня подошел к спутникам, поднял руки, собираясь похлопать по плечам, но лишь изумленно крякнул, когда оба с тяжелым вздохом вдруг осели, бледные и измученные, словно после долгой, изнурительной работы.
ГЛАВА 6
При взгляде на пристывшую к губам Шестерни ухмылку, подземников передернуло, в глазах блеснула ярость, желваки вздулись, а копья дрогнули, уставившись оглавьями на пленных, однако, дальше молчаливых угроз дело не пошло. Поддерживая спутников за руки, Шестерня двинулся в указанном направлении. Некоторое время он поглядывал по сторонам, но вскоре погрузился в размышления, лишь когда кто-нибудь из охраны бросал особо пристальный взгляд, чуть поворачивал голову, подмигивал, чем вызывал яростный высверк глаз и сдавленное рычание.
Поплутав, остановились возле груды булыжников, чем-то напоминающих жилище мага. Шедший до того первым, подземник повернулся, холодно произнес:
- Жить будете здесь. Еда по распорядку. О работе узнаете у инженера. Все.
Скептически оглядев жилище, Шестерня бросил:
- Не велики удобства.
Губы подземника искривила усмешка, он процедил:
- Смотря с чем сравнивать. Если б не Увар, спал бы как остальные - на камнях.
Поморщившись, Шестерня было сунулся к выходу, но стоящий слева воин качнулся вперед, загораживая путь, рявкнул:
- Оружие!
Пожав плечами, Шестерня ухватил секиру за оголовье, стараясь избегать резких движений, неторопливо вытащил, протянул подземнику. То же сделали и парни. Бегунец расстался с ножом легко, Зубило же долго ковырялся, скрипел зубами, но под конец, подгоняемый сердитым взглядом Шестерни, все же отдал.
Воин принял оружие, оценивающе покосился на доспехи, но Шестерня предупредил, спросил с брезгливостью:
- Обноски тоже сдать?
Подземник лишь сдавленно чертыхнулся, растаял во тьме. Следом исчезли и остальные. Постояв немного, вслушиваясь в шумы, Шестерня подхватил фонарь, двинулся ко входу. Спутники затрусили следом, чересчур подавленные, чтобы думать и действовать самим.
Свет метнулся по стенам, заполнил собой тесное пространство комнатушки. Плоский камень столешницы, стулья - булыжники, широкий, на полкомнаты топчан, из все тех же камней, разве что для мягкости заваленный мятой потемневшей одеждой.
Утвердив фонарь на столешнице, Шестерня сбросил мешок, устроившись на краешке топчана, с удовлетворением произнес:
- Что ж, неплохо.
Втянув идущий от топчана кислый запах застарелого пота, Бегунец опустился на стул, простонал чуть слышно:
- Если это неплохо... Что тогда отвратительно?
Пошерудив в заплечном мешке, Шестерня извлек кусок мяса, взвесив на ладони, сказал:
- Отвратительно? Ну, к примеру, если бы тут вода была.
- Где? - Зубило присел рядом, откинувшись на стену, прикрыл глаза.
- Да прямо здесь. Под ногами. - Шестерня вгрызся в мясо, отхватил здоровенный кус. - Мало того, что мокро, так еще и холодно. Быстро отсыревает одежда, кожа покрывается волдырями. Заводится плесень, повсюду скачут мерзкие твари, спать не дают.
- Доводилось так работать? - Бегунец округлил газа.
- Доводилось еще и не так. - Шестерня подмигнул, сглотнув прожеванное, откусил снова. - Или, к примеру, алебастровые копи. Повсюду мельчайшая едкая пыль, кутайся не кутайся - все одно насквозь в пыли. Глаза слезятся, тело чешется, легкие жжет так, словно раскаленных углей вдохнул. И ведь не день, не два приходится работать.