Думаю, вы все читали репортажи о расследовании. Пресса уделила ему большое внимание. Судебный медик был особенно въедлив, но я твердо держалась своей версии: испугалась, растерялась и потому ухватила его за ноги. Наверное, я сделала глупость, но больше мне ухватиться было не за что.
В итоге все остались удовлетворены. Присяжные вынесли приговор: «Смерть в результате несчастного случая» – и разошлись по домам. Почти все мои жильцы добровольно пришли на следствие, чтобы поддержать меня. Пригласили и Луизу, конечно же. Она дала свои показания спокойно и без лишних эмоций, а мне показалось, что она даже помолодела, моя бедная любимая старая подруга.
Тем вечером она рано легла спать. Ей не хотелось разговаривать со мной, да и у меня не было желания беседовать с ней. Я понимала, какой это шок для Луизы, и хотела дать ей время преодолеть его, чтобы проснуться и почувствовать себя излечившейся, осознать, каково это: получить шанс начать жизнь сначала, без необходимости тащить на себе тяжкий груз, тянувший ее назад и на дно.
Сама же я настолько привыкла бесконечно повторять одну и ту же историю, что сама стала верить в ее истинность. Ведь моя фантазия оказалась столь простой, такой легкой для запоминания, какой она и бывает в реальной жизни. Именно это и произошло.
Я воспринимала теперь свою версию настолько правдоподобной, что всего через пару дней мне приходилось напрягать память, чтобы припомнить случившееся в действительности.
А люди оказались очень добры. Нам пришлось организовать сбор денег на похороны, но зато все получилось очень торжественно, и, стоя рядом с могилой Фрэнка, я от души желала ему покоя, которого он никогда не давал при жизни ни Луизе, ни мне.
На этом можно было бы и закончить мое повествование. Я постаралась навеки забыть правду, никогда не стала бы писать о ней, если бы не одна мысль, которая не дает мне покоя. Если бы не один жизненно важный факт, который я до самого последнего момента старалась не осознавать в полной мере.
Я пишу эти строки в тот день, когда Луизе нужно было отправляться в Манчестер. Город по-прежнему весь завешан афишами, предрекающими ее триумфальное возвращение на сцену. Но только ей больше не доведется раздвинуть серебристый занавес, послать воздушный поцелуй оркестру и спеть «Иона любит девушек в розовом». Ни в Манчестере и нигде больше.
В утро этого дня моя юная помощница по хозяйству постучала в шесть часов в мою дверь и сообщила, что по всему дому пахнет газом. Я даже не стала подниматься на чердак. Шестым чувством я предвидела, в чем причина.
Луизу нашел Латте Поллини. Она лежала, сунув голову в духовку газовой плиты, навечно заснув для всего мира.
Она, знаете ли, любила его. Я же никогда этого не осознавала. Или, вернее, не понимала, что это значит – любить по-настоящему. Как любила моя славная, милая, добрая девочка.
Отставной старший инспектор Скотленд-Ярда Корниш расследует преступление, описанное Марджери Аллингем
Выдаст ли себя убийца?
Закончив читать «Он сделал ее несчастной», я тут же вскочил с одной только мыслью: мне следует немедленно отправиться в район Мейда-Вэйл и арестовать Марджери Аллингем, известную под именем Маргарет Хокинз, а также как Полли Оливер. Но я сразу вспомнил следующее. Точный адрес не был указан, и может потребоваться немало времени на поиски ее места жительства. Я больше не являюсь штатным офицером Скотленд-Ярда. Одного только признания недостаточно для доказательства вины подозреваемой. И вообще, это всего-навсего рассказ, плод творческой фантазии автора.
Лучший комплимент с моей стороны для Марджери Аллингем и наивысшая оценка ее блестящего умения создать персонажи настолько живые и атмосферу – настолько правдоподобную, что вышеперечисленные мысли возвратили меня к реальности, когда я уже схватил с вешалки шляпу.
Все так. Но было ли убийство Фрэнка Спрингера действительно идеальным преступлением?
Если честно, я не могу ответить на этот вопрос. Маргарет Хокинз вполне могла ловко проделать все, о чем нам поведала. На первый взгляд не бросались в глаза никакие детали, чтобы заподозрить неладное, к тому же были еще показания Ма Поллини и других людей, которые косвенно подтверждали правдивость истории Хокинз. Однако полиция, даже не имея особых оснований для подозрений, все равно провела бы более тщательное расследование, нежели описанное в рассказе. Сыщики могли обнаружить, к примеру, отпечатки пальцев, которые поставили бы под сомнение рассказ о трагедии, прозвучавший из уст хозяйки пансиона.
И они уж точно выяснили бы, что Хокинз прежде, мягко говоря, не любила Спрингера, а ее внезапное изменение отношения к нему, предшествовавшее «несчастному случаю», могло бы навести их на верный след.