Июнь 1984 г., понедельник, Москва-Ленинград (по телефону)
- Юрий Романович? Приветствую тебя. Как дела? Как супруга?
- Спасибо, все в порядке. Как у тебя?
- Все нормально, работаю. А у тебя что нового на работе?
- Как обычно, дел невпроворот. А тут еще заведующая терапевтическим отделением - помнишь, я тебе рассказывал? Блокадница, Берта Лазаревна, на днях в Карловы Вары уезжает. Печень подлечить. Вместо нее парень молодой остается руководить. А за ним самим глаз да глаз нужен. Но что поделаешь, тут путевку достали горящую по случаю, а она у нас самый старый врач. Решили ей подарок сделать.
- Мне бы кто такой подарок сделал.
- А ты себе тещу заведи, как у меня. Она тебя не то что в Карловы Вары, хоть в Люксембург отправит по профсоюзной путевке. Торговля, брат, - сила!
- Да-да, молодец у тебя теща! Кстати, Юра, я успокоился. Ты помнишь, я тебе говорил про свою болячку? Ты мне еще сказал, что анализ надо сделать, и как можно скорее.
- Помню, конечно. И как анализ?
- Сказали, что все чисто. Жить буду.
- Вот и хорошо, а то я беспокоился. А где ты делал? У себя?
- Нет, в платной поликлинике. Я, собственно, из-за этого анализа тебе и звоню. Видел, как ты волновался. А так, в общем, с нашей встречи ничего не изменилось. Все по-старому.
- Спасибо, что позвонил. Ты меня больше так не пугай своими кустарными диагнозами. Если у тебя опять какие-то подозрения появятся, лучше сначала анализы сделай...
Сентябрь 1984г, г. Москва
Все лето 1984 года я провела в бесчисленных командировках по заданиям редакции, изучая общественное мнение и мнение работников милиции на местах о проблемах борьбы с пьянством и алкоголизмом. За год, прошедший после памятных приказов 1983 года об усилении ответственности должностных лиц милиции за нарушения регистрационной дисциплины, я почувствовала серьезные перемены в отношении моих бывших коллег к работе. Особенно это касалось розыскников, которые теперь стали называться оперуполномоченными. Захлестнутые валом зарегистрированных преступлений, многие из них утратили веру, что когда-нибудь смогут добиться хотя бы кажущегося былого благополучия в оперативной обстановке. Бесконечные нарекания в адрес работников уголовного розыска в соответствии с законами диалектики перешли из количества в качество и в результате не только отбили у них желание работать, но и существенно снизили авторитет сыщиков как среди, других милицейских служб, так и у населения.
Эти командировки оставили у меня тягостное впечатление. Как-никак я была юристом, хоть недолго, но и сама поработала в милиции, а главное - у меня было свое представление о том, каким должен быть сыщик.
Уголовный розыск, а точнее, его профессионалы. Всегда были для меня душой милиции. Профессиональные сыщики, конечно, были плохо приспособлены к обыденной жизни. Если разобраться, то эти Люди были очень неудобны в семье, тяжелы в дружеском общении, но, честное слово, их было за что любить. Прошло много времени с тех пор, как не стало Славы Мишина, но моя, так и неналаженная личная жизнь подсказывала мне, что только его я действительно любила. Его образ так и не удалось ни вытеснить, ни поколебать. Когда о милиции хотели сказать что-нибудь хорошее, то писатели и режиссеры выбирали для этого именно уголовный розыск. И теперь мне показалось, что из милиции безжалостно выдирали душу и на ум приходило сравнение с тем соловецким мужиком, выбросившим шестикрылого Серафима в кучу дров, приготовленных для растопки. Мне стало страшно. Неужели то, что происходит, приведет к тому, что скоро в уголовном розыске не останется таких, может быть, неуживчивых людей, но честных профессионалов, как Алик Сухов или мудрый Евгений Карлович? Вернувшись в начале сентября в Москву, я позвонила Алику на работу. Его сосед по кабинету Саша, уже узнававший меня по голосу, сообщил мне, что Сухов находится в командировке и будет не раньше чем через неделю.
Переполненная впечатлениями от своих поездок, я хотела поделиться ими с Брадисом, а заодно спросить о здоровье и поинтересоваться, как у него дела. Я ведь не звонила ему все лето. Домашний телефон не отвечал, а на работе мне ответил незнакомый голос. Я положила трубку, у меня потемнело в глазах. Евгений Карлович умер вскоре после нашей последней встречи, так и не выйдя из больницы.
Никогда еще я не ждала Сухова с таким нетерпением. Дни до его приезда тянулись невыносимо долго. Я даже не сдержалась и, еще раз позвонив ему на работу, попросила его соседа Сашу Колесникова, чтобы Сухов нашел меня сразу же, как только появится в Москве.
- У вас что-нибудь случилось? - спросил меня Саша. - Может быть, я могу чем-то вам помочь?
- Нет-нет, - ответила я. - Дело в том, что умер один наш общий знакомый.
...Когда шок от сообщения о смерти Брадиса прошел, у меня возникла навязчивая мысль, не дававшая-мне покоя ни днем, ни ночью. Сначала умер Слава. Потом, буквально через год, умерла Лариса Семина, которая была знакома со Славой. Теперь умер Бра-дис, знавший об этих двух до конца не объяснимых смертях. Все трое были так или иначе связаны с наркотиками. Кто будет следующим? О себе я не думала. Я помнила, что рассказывала о Брадисе Сухову. И мысль о том, что из-за этого Алику грозит опасность, потому что он тоже связан с наркотиками, тревожила меня все сильнее.
Беспокойство мое росло, истому моменту, когда Алик вернулся из командировки и позвонил мне, я была на грани нервного срыва.
- Я прошу тебя, немедленно приезжай! - истерически кричала я в телефонную трубку. - Пожалуйста, приезжай! Я прошу тебя!
Алик был так удивлен не свойственным мне тоном, что не стал спорить, через десять минут был.у меня и прямо с порога спросил, что случилось
- Ты должен уйти с этой работы, - выпалила я. Видя его недоумение, я добавила:
- Брадис умер.
- Когда?
- Какое это имеет значение - когда? Он знал о смерти Мишина, о гибели Семиной. Он был так или иначе связан с наркотиками и, в конце концов, общался со мной. Ты тоже знаешь об их смертии тоже связан с наркотиками. Я боюсь за тебя!
- Ты забыла упомянуть, что я еще и с тобой знаком. Что ты себе напридумывала?! Я не пойму, что по твоей логике опаснее: быть связанным с наркотиками или с тобой? Тоже мне, ангел смерти! - Алик начал злиться. - Ну хорошо, Мишин с наркотиками до знакомства с тобой работал не очень долго. Но и Семина, и я, а уж Брадис и подавно были так или иначе с ними связаны задолго до того, как тебя увидели впервые. Так что же является первопричиной? Может быть, мне надо бросить не работу, а тебя?