— А что такое «АИА»? — спросил Джерико.
— «Армия Истинных Американцев», — пояснил Блисс. — Неужели вы о ней не слышали?
Джерико в ответ кивнул. Его лицо стало хмурым.
— И их поддерживала полиция штата, — заметил он.
— Полиция просто не вмешивалась, поскольку ничего преступного в их действиях не было, — сказал адвокат.
— Это потому, что их было меньше, чем тех, на кого они напали?
— Вы так ничего и не поняли.
— А во главе этой АИА стоит дядюшка Чарльз?
— Нет. Он просто разделяет их взгляды, а руководит организацией человек, чье имя я уже упоминал. Это — Джефф Смит.
— Тогда нам надо с ним увидеться, — сказал Джерико.
— Если он узнает, что члены его группы похитили вашу девушку, он будет возмущен не меньше, чем вы, — заверил Блисс.
— Ну, а в этом я очень сомневаюсь, — заметил Джерико. — Давайте же позвоним ему и назначим встречу.
— С телефоном что-то неладное — я так и не смогла дождаться непрерывного гудка, — сообщила подошедшая Никки. — Я попросила мужчин, живущих во флигеле, заняться поисками Линды.
Девушка пристально посмотрела на Энжелу, и на ее лице мелькнула тревога.
— Дорогая, тебе должно быть холодно, — озабоченно сказала она. — Я принесу тебе пальто.
— Полагаю, вы проводите меня к мистеру Смиту, — сказал Блиссу Джерико.
— Как хотите, — пожав плечами, ответил адвокат. — Но я уверен, что с вашей девушкой ничего плохого не произошло. Она наверняка не из робкого десятка.
— Эти слова я напомню вам позже, — сказал Джерико и повернулся ко мне. — Ты, Гэлли, остаешься с миссис Драйден, а ты, Майк, наверное, хочешь присоединиться к тем, кто обыскивает окрестности.
Джерико бросил взгляд на застекленную дверь, за которой уже начинало светать.
— Надеюсь, что мистеру Солтеру при дневном свете будет не так страшно, — добавил он.
— Голос совести заговорил во мне, — откликнулся из кресла Солтер и медленно поднялся на ноги. — Никки, ради всего святого, позаботься о том, чтобы к нашему приходу приготовили кофе.
Мы с Энжелой Драйден остались одни. Прижимая правую руку к груди, женщина подошла к окну. На востоке над холмами поднимался раскаленный диск солнца.
— Мой отец всегда говорил мне: «Никто не станет сочувствовать тому, у кого есть белая яхта», — низким, грудным голосом произнесла она. — Он, как и вы, мистер Гэллам, был писателем. Этой фразой отец хотел сказать, что девушке, у которой все есть, трудно рассчитывать на симпатии других.
— Должно быть, ваш отец был отличным литератором, — ответил я, оглядывая висевшие на стене акварели.
— Бедный папочка, — сказала она. — Деньги его испортили. Не его собственные, конечно. Девичья фамилия моей мамы была Хадсон, и дядюшка Чарли не мой дядя, а ее. Все это… — Энжела сделала неопределенный жест замотанной в шарфик рукой и продолжила: — Все это принадлежит Хадсонам. Оно, конечно, мое, но куплено на деньги родителей мамы. Бедные ребята!
— Вы имеете в виду Майка, Линду и остальных?
Она кивнула в ответ и повернулась ко мне, прижимая правую руку к груди.
— Может, это и покажется странным, но я люблю их, — сказала миссис Драйден, — и постоянно спрашиваю себя: «Кто я такая? Что я из себя представляю?» У меня нет никаких особых дарований. Я не могу ни писать, ни рисовать, вообще ничего. Но у меня есть деньги, и я стараюсь помочь тем, у кого есть талант. О, мне известно, что некоторые из них пользуются моей добротой, живут за мой счет, но большинство из них все-таки благодарные люди. Я для них — средство для достижения цели. Но это лучшее, что я могу для них сделать.
— Вы очень великодушны.
Миссис Драйден плотнее прижала к груди повязанную шарфиком руку и слегка наклонилась вперед, словно хотела унять боль.
— С Майком и его друзьями я познакомилась в Нью-Йорке, — продолжала она. — Они говорили о задуманном ими хеппенинге и о том, что было бы хорошо устроить его в каком-нибудь тихом городке. Моя усадьба показалась им подходящим местом, и я пригласила их к себе.
— А зрители?
— Это были местные жители, мои друзья и знакомые, которым наша затея показалась интересной. Никакого секрета мы из нее не делали. Кто хотел, тот и пришел. Но никого силком не тащили.
— А поскольку представление ни для кого тайной не было, ваш дядя Чарльз и его приятели из АИА знали о нем.
— Мы не видели причин скрываться, — ответила Энжела, — я, конечно, специально не говорила дяде, но, очевидно, он все знал.
— Очевидно, — подтвердил я.
Миссис Драйден опустила голову и посмотрела на замотанную шарфиком руку. Уголки ее губ поползли вниз.
— Никак не пойму, почему, когда хулиганы из АИА ворвались в зал, а потом с помощью полиции стали заталкивать ваших друзей в автобус, вы ничего не сделали, чтобы их остановить, — сказал я. — Они вторглись в вашу усадьбу, прервали представление и избили ваших друзей и знакомых. У вас же было моральное и юридическое право прекратить это безобразие. Однако вы предпочли самоустраниться.
Она посмотрела на меня. В ее бирюзовых глазах стояли слезы.
— Я… я была в шоке, — сказала Энжела. — Эта… эта рука…
— Вы ее поранили?
— Боже мой, мистер Гэллам! — замотав головой, воскликнула она. — Мне нужна помощь. Мне должен кто-то помочь, а вы, похоже…
— Я попытаюсь, — пообещал я.
— Я… я сидела в зале и наблюдала за тем, что происходило на сцене, — продолжила она. — Все было так хорошо. И вот, сама не зная почему, я вдруг взглянула на свои руки. Я ничего не чувствовала, но поняла, что со мной творится что-то неладное. — Она посмотрела на меня. Глаза ее в этот момент были огромными, словно блюдца. — У меня… у меня на правой руке вырос шестой палец! — в отчаянии вскричала она.
От удивления у меня отвисла челюсть.
— Что выросло у вас? — переспросил я.
— Вы могли бы на него посмотреть?
Я кивнул. Во рту у меня пересохло.