Машины пошли на старт. Одна за другой уходили они в мутное пространство, которое отделяло купол от светлой полосы на горизонте.
Наконец пошел наш "СССР-Н-172". Скорость была мала - всего 60 километров. Но вот начался уклон. Мы помчались вниз со все возраставшей быстротой. Указатель скорости показывал 80-100-120. Почему же не отрывается самолет? Ведь достаточно 100 километров, чтобы машина ушла в воздух. Стрелка циферблата указывала 140, а мы еще бежали по снегу. Неужели не оторвемся? Ведь сейчас остановиться уже нельзя. А внизу скалы...
Механик Сугробов посмотрел на циферблат, и лицо его сразу стало серым и каким-то особенно напряженным. Инженер Тимофеев смотрел на стрелку, как зачарованный.
- Я ничего не мог понять,- говорил он мне потом,-почему машина не отрывалась...
Всю силу рук и ног своих передали Алексеев и Мошковский рулям управления. И лыжи прекратили трение о снег. Машина была в воздухе. Внизу проплыли громадные камни мыса Столбового. Чистики, вспугнутые шумом моторов, метались вокруг каменной гряды.
Мы молчали, взволнованные этим необычайным взлетом, и вздохнули с облегчением только тогда, когда, пробив облака, построились в воздухе все четыре корабля. Позади сверкало солнце, впереди было ясно. Внизу расстилались облака.
Около восьми часов продолжался перелет. Это был самый длинный из всех наших этапов. Мы пролетели. 1444 километра.
Мы шли над горными вершинами Земли Франца-Иосифа, торчавшими из облаков. Мы летели над облаками, скрывавшими Баренцево море. Мы пролетали над Новой Землей, над зеленым Карским морем, над Маточкиным Шаром, Карскими воротами, над мысами Новой Земли, освободившимися от снега.
Под нами лежала Арктика с ее зимовками, станциями и становищами. Мы видели сидящий на мели ледокол "Сибиряков", мы видели кружевную радиомачту Югорской станции.
Все побережье слушало наш полет, все радиостанции, напряженно ловили каждое наше слово, готовые ответить, помочь, дать справку, выполнить поручение.
Природа подарила нам в этот день много радостей. Всю богатую палитру своих красок она рассыпала на нашем пути. Она показывала нам залитые солнцем снежные горы, голубые, зеленые, черные и синие воды двух морей. Солнечные лучи, пробивавшиеся сквозь облака и туманы, окрашивали воды и земли во всевозможные цвета.
Напряжение старта забылось. Мы пришли в восхищение при виде щедрости, которой природа как бы вознаграждала нас за неприятности, ею же доставленные.
Но за Карскими воротами она снова показала себя вероломной. Облака прижали нас к воде. Обволакивая самолеты, проносились мутные заряды тумана. С двухтысячной высоты мы спустились на 20 метров. Машины шли бреющим полетом при почти полном отсутствии видимости.
Только над Амдермой стало яснее. Внизу проплыли блеклые желто-зеленые пятна тундры, деревянные постройки, рудники.
- Лошадь!-закричал штурман Жуков. Действительно, внизу бежали лошади, грузовики, шли люди, кипела жизнь.
- Даже не поверилось, - говорил потом Шмидт,- что на свете есть столько людей...
На косе сидел маленький красный самолет Головина. Но как он сел? Вдоль воды шла узкая снежная полоска. Сесть на нее казалось невозможным. Но сначала Водопьянов, затем Молоков и наконец Алексеев пошли на посадку и сели. Сели мастерски, великолепно на узенькую площадку, выглядевшую полотенцем, а не аэродромом. И когда мы вышли, то подивились: самолет был шире снежной дорожки, а лыжи уперлись в земляные кучи.
- Три дня возили мы сюда на грузовиках снег, но все-таки аэродром сохранили, - сказали амдерминцы.
- Наше счастье, - ответил Водопьянов, - что здесь не было авиационного специалиста. Ведь на такой аэродром не согласился бы принять самолет даже самый отчаянный человек. И пришлось бы нам сидеть на Рудольфе до осени...
Коротким, необычайно радостным и сердечным митингом встретили нас заполярные горняки. Они отрапортовали Шмидту о досрочном выполнении годового плана добычи голубого золота Амдермы-плавикового шпата.
- Это скромный подарок,-сказали они,-который мы можем преподнести вам, героям нашей страны, победителям Северного полюса...
В поселке нас встретили все блага культурной жизни-баня, парикмахерская, белоснежное белье, автомобили. Как долго мы этого не видели и с какой жадностью мы на все это набросились!
ДОМА!
25 июня мы прилетели в Москву. Был замечательный солнечный день. Летели невысоко, чтобы можно было лучше рассмотреть места, па которым очень соскучились.
6 июня мы улетели из самого маленького города в мире-из поселка "Северный полюс". Там живет всего четыре человека. 15 июня мы расстались с поселком острова Рудольфа, где живет 23 человека. 16 июня мы прилетели в Амдерму, которая насчитывает 750 жителей. 21 июня мы прилетели в Архангельск - там 250 тысяч жителей. И вот 25 июня, около пяти часов дня, мы подходили к Москве, где живет почти четыре миллиона человек.
С невероятным волнением мы смотрели вниз, на места, которые за последние месяцы стали неузнаваемыми. Мы улетели, когда была зима, когда снег покрывал землю, когда все было бело. Мы возвращались, когда под нами зеленели луга и леса, желтели поля. И все это было прорезано чудесными сооружениями канала Москва - Волга.
С восхищением смотрели мы на это удивительное создание человеческих рук.
Мы восторгались и вместе с тем волновались. Скоро Москва!
И вот мы над Москвой.
Мы идем низко, на высоте 100 метров. Мы видим огромное количество людей на улицах. Люди выстроились вдоль тротуаров. Мостовые свободны от автомобилей, автобусов и троллейбусов. Москва приготовилась нас встречать. Она была праздничной, красивой.
Мы сели на замечательной бетонной дорожке аэродрома им они Фрунзе, который покинули три месяца назад. Убранные цветами машины отвезли нас к трибунам.
Тут произошли события, которых мы не забудем никогда. Нас встретили товарищи Сталин, Молотов, Каганович, Вороншлов, Калинин и другие руководители партии и правительства. Они поздравляли нас, обнимали и целовали. Этого момента я, конечно, не забуду никогда. Я был так счастлив, что не мог сообразить, что со мною происходит. Я увидел жену, сына, обнял, поцеловал их и опять вернулся на трибуну, где стоял товарищ Сталин.
Были сказаны речи, потом нас усадили в машины и повезли в Кремль.
Мы проезжали по московским улицам. Толпы людей кричали "ура", бросали цветы. В воздухе плыли, как снежные хлопья, листы бумаги, па которых были напечатаны приветственные слова. Люди высовывались из окон, стояли на балконах, махали цветами, платками, руками. Москва нас встретила очень радостно п торжественно. Так могла нас встречать только Москва-самый лучший город в мире.
Мы проехали прямо в Кремль. Там в белоснежном зале состоялась встреча с товарищем Сталиным, с руководителями нашей страны. Товарищ Ворошилов говорил приветствия. Было радостно и весело.
Внезапно я посмотрел в окно и увидел, что на улице темно. Уже целых три месяца мы не видели темноты. Три месяца мы прожили днем. Мне даже показалось странным и не верилось, что на земле есть ночь.
А в зале было по-прежнему светло, весело, радостно. День кончался так же хорошо, как начался.
Это был большой день. Это был самый счастливый день моей жизни.