— Вот собаки!
Иван задумчиво ковырял в зубах. Мы посидели еще какое-то время, затем он предложил:
— Поехали ко мне.
Запасшись в ближайшем ларьке выпивкой и закуской, мы сели в машину.
До Ивана доехали быстро. Жил он в двухкомнатной квартире на шестом этаже. Видимо, хозяин больше значения придавал внешнему эффекту — дорогой костюм, французские духи, роскошный “Хаммер”, — чем условиям быта: обстановка в квартире была, мягко говоря, скромной, хотя, надо признать, квартира производила довольно приятное впечатление — чистенькая, уютная. Словно угадав мои мысли, он произнес:
— Я не живу тут. Так, наведываюсь, когда хочется оттянуться или отдохнуть.
Он снял костюм, повесил его в шкаф и, пройдя на кухню, зазвенел содержимым пакетов, бросив мне:
— Ванная — прямо по коридору и налево. Санузел совмещенный.
От маслин меня мутило, и я поспешил в туалет. Долго умывался холодной водой. Вытер лицо и руки одноразовыми полотенцами и провел рукой по волосам. Затем достал из кармана карту Багрова, развернул ее и стал внимательно разглядывать. Внутренний голос подсказывал мне, что ее следует тут же скомкать и выбросить в урну, но что-то вдруг удержало меня. Я заметил в ней одну странность, на которую раньше не обратил внимания: в верхнем правом углу, уже за городскими окраинами, было что-то настолько необычное, что вряд ли можно было объяснить одной лишь нерадивостью студента. Синие линии рек внезапно обрывались, болота резко переходили в довольно высокие холмы, а западный берег одного из озер был идеально прямым. Все эти странности происходили на двух соединяющихся в одной точке прямых, горизонтальной и вертикальной. То есть создавалось впечатление, что кто-то вырезал квадратик размером примерно в одну тридцатую от этого листа из другой карты и вклеил ее в верхний правый угол копии. Я даже провел по краям “соединения” пальцами: нет, никаких вклеек не было, все эти несуразицы были нанесены на один ватман. Я поднес карту к глазам: на “вклейке” над излучиной одной из рек, у малюсенькой — едва разглядишь — точки была мелкая надпись, которая притянула мой взгляд: “Чальмны Варэ”. Что за бред? Какие, к черту, Чальмны? Я схватился за голову. Почему это название кажется мне знакомым?! Где я мог его слышать?
Послышались шаги. Я поспешно свернул карту в маленький пакетик и, засунув его в мусорную корзину, вернулся в комнату.
Стол уже был накрыт. Мы выпили. Разговаривать не хотелось. Напиться и забыться хоть на какое-то время.
Я достал снимок, сделанный в травмпункте, и стал вновь его рассматривать. Пятно притягивало, словно магнит.
— Да не бери в голову, мало ли что они наболтают! — произнес Иван. — Поешь.
Только я открыл рот, собираясь что-то ответить, как в голове зашумело, все поплыло перед глазами. Последнее, что я увидел, это исказившееся лицо Ивана, бросившегося ко мне.
Вода была холодной, вязкой и густой, словно вата. Я беспомощно барахтался в ней, отчаянно пытаясь ухватиться за край лодки. Надо мной на фоне хмурого, неприветливого неба высокий молодой человек пытался подать мне весло, чтобы я мог ухватиться, но получалось у него это так неуклюже, что каждый раз весло било меня по голове. Собрав остатки сил и набрав в легкие побольше воздуха, я обреченно крикнул:
— Володька-а-а!..
Я лежал на диване все еще во власти ужаса, не в силах поверить, что это не надо мной только что сомкнулись студеные воды. Лицо было мокрым. Я провел по нему рукой — это были слезы. В комнате полумрак. За окном ночь. Я огляделся, пытаясь понять, где нахожусь. Доносились голоса. Узнав один из них, я вспомнил все: задание редактора, командировка в Москву, картограф, удар по голове, травмпункт…
— Иван, ты меня хорошо знаешь, я никогда не занимался криминалом, — доносился из кухни чей-то голос. — У меня был бизнес. И был брат, Ваха. И мы никогда и никому не платили дани. Наши с тобой пути не раз пересекались, ты знаешь, что я говорю правду. Когда началась вторая война в Чечне и на меня насели и прокуратура, и братки, я попытался свернуть свой бизнес, чтобы перебраться в Польшу — у меня были кое-какие каналы. Но у меня почти все отобрали. Ладно бы, успокоились на этом, но они еще убили моего единственного брата! — голос говорившего задрожал от гнева.
— Сочувствую тебе. Я помню Ваху, — произнес Иван.
— Ты мне сочувствуешь? Сочувствуешь, да? Тогда помоги мне найти заказчика, Иван! Я знаю, у тебя есть связи, ты можешь мне помочь! Даю слово, что ни одна живая душа не узнает об этом! Ты знаешь, мое слово крепко! Я заплачу тебе!
— Мне не нужно денег. Достань мне карту.