Воздуха мне не хватало еще очень долго. Не потому, что от бомжа — да какой он бомж! — воняло. Меня поразил окончательный, непреложный, бескрайний шок.
…Вода была холодной, вязкой и густой, словно вата. Я беспомощно барахтался в ней, отчаянно пытаясь ухватиться за край лодки. Надо мной на фоне хмурого, неприветливого неба высокий молодой человек пытался подать мне весло, чтобы я мог ухватиться, но получалось у него это так неуклюже, что каждый раз весло било меня по голове. Собрав остатки сил и набрав в легкие побольше воздуха, я обреченно крикнул:
— Володька-а-а!..
Душная, пахнущая немытым человеческим телом газообразная субстанция заколыхалась над моим лицом, перед носом, и подействовала подобно нашатырю. Глотнув этого запаха — живого, реального, — я очнулся. Вынырнул, стало быть. Прямо в лицо мне глядели зоркие голубые глаза с морщинистого, клоунски-уродливого лица. Профессиональная память не подвела — когда я только сел в свой плацкарт и поздоровался с попутчиками, любитель паленой водки мазнул по мне коротким взглядом глазенапов — крохотных, мутных и подслеповатых. Неопределенного цвета, более всего похожих на столовский кофе из цикория — без молока, но щедро разведенный водопроводной водой. Голубые, чуть навыкате, смелые — эти глаза я знаю. Это глаза… Володи. Моего напарника по скитаниям в карельских лесах. Что за чушь, я ведь еду в Карелию первый раз в жизни? Но я точно помню, как тонул в Поное, а Володя помог мне выбраться, орудуя веслом, точно сачком для крупной рыбы, выдрав мне клок волос с темени и насажав синяков железными пальцами на обоих плечах…
— Вспомнил, — по-доброму обрадовался сидящий передо мной человек, состоящий из двух. — Ну и хорошо. Так берешь карту?..
Что-то, вероятно, отобразилось на моем лице, отчего он дал задний ход: по-прежнему наклоняясь ко мне почти вплотную, еле слышно произнес:
— Да я шутил про семьдесят рублей! Конечно, эта карта — для тебя. Даром. Просто пора их сравнивать. Двум Хранителям.
Но мое изумление не проходило. И Володя властным жестом и мимикой дал мне знак: пойдем, мол, выйдем!.. Пошевелился я не сразу, и он прошептал:
— Пошли! Что я, должен при людях с тобой разговаривать?
И спрятал карту за пазуху.
Как сомнамбула, понимая, что кто-кто, а он имеет право отдавать мне приказы, я встал, и мы гуськом выкатились в вагонный коридор — среднедлинный я следом за низеньким ведущим. На откидном стульчике возле своего купе скучала, сонно глядя в коридор, проводница. Завидев нас, она просияла: хоть какое, но развлечение:
— Туалет закрыт! Санитарная зона!
Она повторяла свою коронную реплику, точно робот, но вряд ли роботам встраивают программу злорадства.
— Люба, заманала ты предупреждать, отстань! — голосом пропитого бродяги огрызнулся Володя. — Мы покурить!
— А распивать в тамбуре нельзя! — с еще большим злорадством сообщила нимфа РЖД. — Проверю!
— Да пошла ты! Обпроверяйся!..
Слушая перепалку Володи с проводницей, я медленно погружался в волны густейшего когнитивного диссонанса. Два человека в одном неказистом теле были настолько разными… никак не совместимыми…
В тамбуре мой спутник достал из кармана своей выцветшей и драной куртки полиэтиленовый пакет с комкастым табаком и мятыми обрывками газет, ловко скрутил “козью ножку”, затянулся и выпустил ядовитый дым, от которого я закашлялся. И устремил на меня взгляд Великого Инквизитора, допрашивающего ведьму.