— У Багрова есть сын?!
— Да, пацан еще. Он пока плохо все понимает, но уже чувствует, что тебе надо помочь. Они к нему пришли, чтобы выведать про карту хоть что-нибудь, а он возьми да и запутай их, понарассказал им всяких ужасов. Из него хороший колдун вырастет, может, сильнее всех нас. В общем, Шерстобитов не опасен для мира, но опасен для тебя лично — он тебя легко велит кокнуть, если его моськи доберутся до портала раньше тебя. А черт наоборот: мир погубит, но тебя оставит в невредимости. Они все где-то неподалеку, я знаю. И тебе придется обмануть, обойти их. Иначе плохо будет.
— Значит, сейчас мы едем туда…
— Туда ни на чем не доехать. Только вертолетом, но у меня его нет. Вот автобус-то с трудом достал, пришлось исподтишка на жену шофера вначале напустить эпилепсию, а потом ее вылечить в обмен на эту поездку. Поэтому подкинем тебя до самой ближней точки к Чальмны Варэ. Но эта ближняя точка все равно очень далеко. Пойдешь пешком через лес. Вначале один, потом тебя Володя по дороге встретит и все остальное расскажет. Кстати, мы уже скоро приедем, минут пять — десять осталось.
Стараясь пока не задумываться о крутейшем зигзаге судьбы, я решил отвлечься и, пока подъезжали к нужному месту, спросить о чем-нибудь дурацком.
— Степан, а вот вы представились Коровьевым и поняли, когда я ответил про Никанора Ивановича… Вы что, читали “Мастера”?
— Конечно, нет! Я ж говорю — с трудом читаю.
— Тогда откуда…
— Маркарян присоветовал. Я спрашиваю его — как бы мне с Антоном так заговорить, чтоб шутейно было и не очень для него страшно? Тут он и говорит: назовись Коровьевым, это из такой-то книжки, Антон ее наверняка знает. А уж про Никанора я ничего не знаю, извини, — подмигнул мне Лембоев. — Это кто вообще?
— Да так, управдом… А еще вопрос можно?
— Валяй.
— Почему же меня выбрали Хранителем? У вас получилось бы лучше. Или у Маркаряна. Я-то при чем тут?
— Да хрен его знает, почему — откровенно сказал Лембоев. — Не мое это дело, узнавать, что да как. Карте виднее. Ясно одно: случайностей тут нет. Раз ты, значит, ты. Я же помог, чем смог, а дальше ты сам. Мне туда нельзя.
Лембоев щелкнул пальцами, появилась тетка, он жестом попросил еще коньяку. Она забрала пустые стопки, рискующие свалиться с сидений, и из воздуха дала нам новые. Мы чокнулись, выпили, и я сказал:
— Меня запрягли прямо как Бильбо Бэггинза, мы с ним похожи, оба домоседы.
— Я такого не знаю, — ответил Лембоев. — Это кто? Друг Никанора?
— Почти…
Оставшееся время мы молчали. Вдоль дороги тянулись ряды совершенно одинаковых деревьев, но в какой-то момент Лембоев стукнул по стеклу кабины (я бы уже не удивился, если бы обнаружилось, что мы едем вообще без водителя — самоходом, от колдунов чего угодно можно ожидать), и автобус затормозил.
— Доставай карту, — сказал Степан, — и иди вот в аккурат между этих деревьев. Ну, все. С богом.
Я махнул рукой Лембоеву и спустился по ступенькам. Автобус развернулся и поехал обратно. Передо мной был лес.
Глава XV
Ирина Мамаева
Межевой портал
Ирина Мамаева (1978) — живет в Петрозаводске. Писатель, драматург, сценарист. Автор книг “С дебильным лицом”, “Любить и жалеть”, “Земля Гай”. Печаталась в журнале “Дружба народов” и др. Лауреат премий “Открытая Россия” (2004), “Соколофф-приз” (2005), “Эврика” (2006), Валентина Распутина (2007) и Антона Дельвига (2008).
Время перевалило за полдень. Небо было прозрачно-синее, без единой тучки, и солнце висело над головой яркое и бескомпромиссное. Запах конского пота забивал ноздри, и больше не было ничего: никаких других запахов, звуков, ни птицы, ни мухи — только солнечный свет и земля, ровная, немного потрескавшаяся, простиравшаяся до самого горизонта, как будто вся земля была плоским блином и покоилась на трех китах. Только небо и земля. Говь, как говорят монголы, пустота.
Лошади шли той мелкой, нетряской рысью, которая здесь зовется шохшиг. Бух-бух-бух-бух — свой мерный ритм отбивали копыта. Но он скорее ощущался телом, чем слышался, — удары тонули в сухой земляной пыли. Мне казалось, что я и сплю, болтаясь в седле, и бодрствую одновременно. И вижу, и не вижу. Свои колени, переметные сумки с едой и водой, ноги, опирающиеся на стремена, лошажьи плечи, двигающиеся вперед и назад…
Чтобы выплыть из этого забытья, я оглянулась на Дашку. Она тряслась справа и немного позади меня, расслабившись, распустив поводья, почти уткнувшись подбородком в грудь. Голова ее крупного по монгольским меркам серого коня сонно болталась где-то около моего колена, нижняя губа отвисла, глаза были закрыты. С таким же точно видом, наверное, бежал и мой маленький хитрый гнедой.