- А Ирэн куда ляжет? - она продолжала глядеть на него с высокомерием, словно предчувствуя заранее от мужчины какую-либо гадость. Он что-то прокряхтел, убираясь прочь из комнаты. Нэнси даже и не заметила, как перестала называть ее матерью, казалось, что связь была окончательно потеряна.
Женщина осторожно присела напротив своей дочери, с интересом разглядывая ее синяки.
- Я не могу позволить тебе разгуливать по городу с таким лицом, - монотонно отвечает она, потирая свои виски, будто бы только она устала от всего этого.
- А как же твоя святая учеба? - выплевывает она в ответ.
- Подождем до того момента, когда уже можно будет скрыть все это косметикой. - Пожала она плечами, разыскивая Людвига.
- Даже не желаешь узнать того, кто это сделал?
Мать все проигнорировала, так же покидая комнату. Через пару минут явился Людвиг с пастельным бельем противного зеленого цвета. Ей некуда было деваться, отчего Нэнси подчинилась.
Когда же время уже шло к полночи, она постоянно ворочалась на месте, представляя то, как мать лежит сейчас в одной постели с этим толстяком, который отрастил противную козью бородку. Ей хотелось вырвать ее руками, чтобы тот не чувствовал себя столь счастливым, когда шел с Ирэн в свою спальню.
"Не долго же тебя хватило на верность отцу, мамочка, - злится Нэнси, сжимая плед, - интересно, как долго уже ты с ним спишь?"
Ее лицо горело от соприкосновения с подушкой, ссадины ныли, заставляя чесать их больше и больше. Она не могла спать, несмотря на сумасшедшую усталость. Резко вскочив с дивана, Нэнси разыскивает зеркало, чтобы вновь удостовериться в своем уродстве.
- Как же плохо, - шипит она от боли, прикасаясь к синяку на щеке.
Аманда Далтон явно не щадила ее, принося как можно больше не только физических, но и нравственных страданий. Чувствовала ли себя Нэнси виноватой в смерти ее детей? Скорее, не до конца.
- Я не знаю, что с нею делать! - услышала она приглушенный крик матери, который доносился с комнаты напротив, где и располагалась спальня.
- Нельзя ли отправить ее к каким-нибудь родственником? - в более спокойном тоне произносит Людвиг в ответ.
Бесспорно, говорили о ней, отчего девушка прислушивается к каждому слову.
- Нет. - Отрезает Ирэн, не подозревая, что ее слова подслушивает собственная дочь. - Я уже звонила своим родственникам, так знаешь что сделали? Просто повесили трубку! А напоминать о своем существовании родственникам Томаса я считаю постыдным и унизительным!
- Ирэн, успокойся, дорогая, - от этих слов Нэнси скривилась. - У нас еще есть пара недель, а я могу повременить с переездом. Мы успеем перевести ее куда-нибудь...
- А если взять ее с собой?
Молчание повисло на весь дом.
- Это глупо, поскольку эта девчонка будет только напоминать тебе о твоем бывшем муже, да и портить нашу совместную жизнь.
- Да-да, Людвиг, ты как всегда прав, - уже тише произносит Ирэн. - Порой, когда она смотрит на меня грозно, я вижу глаза Томаса. Как ужасно!
Нэнси вытерла с щеки скатывающуюся слезу предательства, ощущая новую волну ненависти.
- Ну, его уже похоронили, так что... Кстати, все твои разбирательства с полицией закончены?
- Почти. Кто же мог подумать, что эта сволочь будет убивать. Он никогда не приносил мне радостных моментов, только одни неудачи, если бы ты знал, как я не могла терпеть его...
Ирэн продолжила свою пламенную речь о всех грязных поступках Томаса, но Нэнси уже не слышала их, медленно падая на диван обратно. Ее отца похоронили без ее ведома, а она даже не знает места его захоронения.
Разумеется, она и не знала того, как проходили похороны, если их и можно такими назвать. Никто из приглашенных гостей не пришел проститься с погибшим, отчего Ирэн просто "зарыла" его в землю, проклиная день их замужества. Не знала Нэнси и того, что на следующий день группа неизвестных людей поломала поставленный памятник прямо на кладбище, написав на его обломках слово "Убийца". Это клеймо зацепилось теперь не только за Томасом, но и за всей его семьей.
До самого сна она молилась о том, чтобы слова Винсента оказались верными, но бьющееся сердце говорило об обратном. Оно словно заранее готовило ее к тому ужасу, который предстоит пройти.
Глава 18.
Несколько тайных разговоров Ирэн и Людвига о Нэнси не ускользнули от нее, заставляя ненавидеть с большей силой обоих.
- Она не идет в школу? - удивился мужчина, который на ходу поедал свой сэндвич, чтобы не опоздать на работу.
- Еще слишком рано! Представь, что скажут люди, увидев ее с таким разукрашенным лицом!
Эти слова были последней каплей терпения, именно поэтому, как только дверь за взрослыми закрылась, Нэнси отыскала в доме чистые листы и парочку ручек. Это все, что было у нее на данный момент, но на один день хватить было должно. Она обещала сама себе, что после школы точно зайдет в собственный дом и, скорее всего, останется там же. Слушать "профессиональное" пение Людвига в душе было нереальной мукой.