— Привет, Пчелка! — запыхавшись, сказала Лена.— Я опоздала, да? Прости! — Девочка взглянула на Эдика, потом на Кирилла. Тень скользнула по ее лицу. Она сказала несколько растерянно:— Привет...
— Салют! — ответил Эдик.
Кирилл встал и, не спуская с Лены насмешливого взгляда, раскланялся.
Лена отвернулась от него, осмотрела зал, сказала:
— Как здесь интересно! — И села на свободный стул.
— В этом не лучшем из миров,— сказал Кирилл,— много всего интересного. Например, негритянский джаз или ночное кафе с программой.— Он продолжал бесцеремонно, открыто рассматривать Лену.— Ты знаешь, что такое стриптиз?
— Перенасытился буржуазной прессой,— перебил Эдик.— Большой специалист по ночным заведениям Сохо...
Он не успел договорить — его перебила Лена; она повернулась к Косте, сказала резко:
— Пчелка, я советую тебе гнать его отсюда.
— Кого? — растерянно спросил Костя.
— Вот этого!— Лена ткнула пальцем в Кирилла.
— Но почему? — изумленно спросил Костя.
— Потому что он предатель!
Кирилл вскочил со стула:
— Ты, поосторожней на поворотах...— Растерянность и испуг прозвучали в его голосе.
— А что будет? — насмешливо спросила Лена и, быстро встав со стула, вплотную подошла к Кириллу.— Так сам расскажешь? Или я?
— Да ты!..— Кирилл отступил на шаг, думая, что предпринять.
— Ребята, ребята, перестаньте! — ничего не понимая, беспомощно сказал Костя и встал между Леной и Кириллом.
И в это время послышался голос Надежды Львовны:
— Костя! Костя! Пчелкин! Разве ты не слышал? Скорее! На сцену.
В первом ряду уже сидели члены комиссии за низким столиком, подсвеченным боковыми лампами. Перед ними лежали листы бумаги, стояли бутылки минеральной воды и стаканы. Члены комиссии тихо переговаривались.
Костя повернулся к сцене, увидел Надежду Львовну, которая махала ему рукой, нагнулся к уху Лены, прошептал порывисто:
— Я буду играть для тебя! — И быстро пошел к сцене, поднялся по боковой лестнице и скрылся за кулисами.
Теперь они сидели рядом: Лена, Эдик, Кирилл.
— У тебя явные нарушения психики,— начал было насмешливо Кирилл, повернувшись к Лене.— Надо лечиться. И я предлагаю...
— Умолкни! — сказала Лена с такой ненавистью, что Кирилл мгновенно оборвал себя на полуслове.
Эдик покосился на Лену, нагнулся к ее уху, спросил серьезно, с оттенком грусти:
— Ты знаешь, как Костя относится к тебе?
Лена потупилась, смотрела вниз, долго не отвечала. Потом резко вскинула голову — лицо ее было растерянным и несчастным.
— Знаю...— еле слышно прошептала она.
Медленно раскрылся занавес. На сцене стоял рояль.
Вышла молодая женщина в простом коричневом платье, медлительная, будничная, сказала:
— Константин Пчелкин. Музыкальная школа номер восемьдесят три. Класс скрипки Надежды Львовны Райзер. Чайковский. Концерт для скрипки с оркестром, вторая часть.
На середине сцены появился Костя со скрипкой. Он сдержанно поклонился, поднял скрипку. За рояль села седая старушка, очень худая, с прямой спиной, она пошелестела нотными листами, поудобнее устроилась на стуле, замерла, посмотрела на Костю, он еле заметно кивнул ей головой.
Пальцы аккомпаниаторши опустились на клавиши.
Смычок в руке Кости коснулся струн...
«Лена, Лена, Лена!..— пела скрипка.— Я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя!.. Посмотри, какой прекрасный мир подарен нам с тобой: небо, солнце, деревья, мокрая от дождя трава, добрые звери... Посмотри: мы идем по улице, и навстречу нам люди, лица, лица, лица... И сколько задумчивых лиц, горестных, жаждущих нашего участия. Почему мы не спешим им на помощь? Мы спешим, спешим! — все пела, пела скрипка.— Лена!.. Да, да, я люблю тебя! Но еще я люблю всех людей. Спасибо тебе, Лена! Ты научила меня этой любви...»
Широко раскрыв глаза, изумленно смотрела Лена на Костю. И слушала, слушала...
Костя и Лена медленно шли по вечерней московской улице. Он нес в футляре свою скрипку. Но мелодия продолжалась, голос скрипки рвался вверх, к небесам, и теперь его сопровождал оркестр.
— Ты, конечно, пройдешь по конкурсу, да? — спросила Лена.
Оркестр замер, улетел голос скрипки, и Костя сказал:
— Не знаю, Это будет известно завтра.
Теперь они шли мимо ярко освещенных витрин универмага: женские манекены с мертвыми лицами были облачены в роскошные вечерние туалеты, у их ног на атласных подушках сверкали в неоновом свете колье, перстни, бусы, диадемы...
— Обалденно! — сказала Лена.— Мне бы это платьице. А к нему вон то колье.
— Это платье? Прошу! — Костя как бы снял с манекена платье и легко бросил его Лене.— Колье? Один момент!
Но она не приняла игры.
— Как же,— буднично сказала Лена.— За такое платье, знаешь, сколько башлей надо? Да и нет его в продаже. Для витрины, дуракам мозги морочить.
Они свернули в сквер с редкими фонарями. На скамейке, тесно прижавшись друг к другу, сидели двое. Парень целовал девушку. Лена и Костя быстро взглянули друг на друга. И смутились. Лена смутилась даже больше Кости.
Они оказались на просторной улице. После недавнего дождя кругом были лужи, и Лена, балансируя, шла по каменной кромке тротуара, довольно высокой. Костя поддерживал ее за руку, шагая прямо по лужам. Вдруг Лена, не удержавшись, сорвалась с кромки и попала в мгновенное, короткое, как молния, объятие Кости...
Он тут же выпустил ее, весь вспыхнув. Лена засмеялась. И в это мгновение хлынул ливень. Лена показала рукой на ярко освещенную «стекляшку», над которой горели неоновые буквы: «Мороженое», схватила Костю за руку:
— Бежим!
В кафе-мороженом никого не было. Костя и Лена сели за пустой столик у прозрачной стены, и через потоки дождя им смутно были видны расплывающиеся разноцветные огни улицы.
Подошла пожилая усталая официантка, сказала:
— Ничего нет. Мороженое кончилось.
— Может быть, лимонад? — неуверенно спросил Костя.
— Нету лимонада.— Официантка внимательно посмотрела на них. Что-то смягчилось в ее лице.— Ладно, я вам соку принесу.
Она ушла. Костя и Лена услышали ее голос:
— Анют! Открой банку яблочного. Тут у меня влюбленные. Трепет сердца и — не дыши. Теперь таких редко увидишь.
— Да ты что? Открывать? — завелась у буфетной стойки Анюта.— Через полчаса замок вешать. Чтоб до завтра банка прокисла?
— Не ворчи, Анюта. Открывай. Надо.
Костя и Лена не смотрели друг на друга от смущения и неловкости.
— Какая весна в этом году дождливая,— нарушил молчание Костя.
— И лето,— добавила Лена.
— Верно! Ведь сегодня второе июня.
— Как у тебя в школе?
— В норме,— сказал Костя.— Две четверки, остальные пятерки, А у тебя как?
— Не знаю. Мы еще учимся.
И они опять неловко замолчали.
Перед ними появились два стакана с яблочным соком и на блюдце две конфеты «Мишка на севере».
— Ровно рубль,— сказала официантка. И пропела:— «В жизни раз бывает...» — Оборвала себя, спросила: — По сколько вам? — Не получив ответа, сказала:— На мой глаз, не очень-то вы пара.
— Пожалуйста, спасибо.— Костя протянул официантке рубль.
Официантка взяла деньги, сунула в карман, ушла, напевая: «В жизни раз бывает восемнадцать лет...» Потом у буфетной стойки она сказала:
— Мой ясный сокол заявился вчера в третьем часу. На бровях. Скажи мне: был таким же, как вон тот ангелочек со скрипочкой,— не поверю. А ведь был...