Лишь однажды вечером, когда Костя медленно шел мимо, липы («Где ты, Лена? Где?.. И остальные. Пусть все повторится. Лишь бы тебя увидеть»), возле темного ствола он увидел ее. Одну.
Лена шагнула ему навстречу:
— Костя, мне надо...
Он рванулся вперед, опустив голову.
— Костя! — Отчаяние было в ее голосе.— Мне надо поговорить с тобой!
— Нам не о чем говорить!..— Полный смятения, он прошел мимо.
«Что я делаю! Что я делаю?.. Ведь она сама...»
Костя чувствовал ее взгляд, но не мог оглянуться, остановиться...
Лишь твердил про себя: «Что я делаю! Что я делаю...»
Глава шестая
Был вечер, мокрый (дожди все шли и шли), пахнущий молодой листвой, загадочным, таинственный, полный ожидания,— теперь для Кости Пчелкина все вечера были такими.
Костя возвращался из школы каратэ. Со спортивной сумкой через плечо он медленно брел под аркой.
«Неужели их опять не будет?..»
Вот и старая липа. Жаркая волна с головой накрыла Костю: под деревом стояла Лена, а рядом с ней — долговязый Жгут.
Костя замедлил шаг, не зная, что делать. «Заговорить первому?» И у него вырвалось само собой:
— Лена, здравствуй...
— Здравствуй! — Она подошла к нему.
Жгут стоял у ствола липы и угрюмо наблюдал за ними.
— Костя... Ты прости меня,.. За тогда. Дура я.
«Я тебя прощаю, прощаю!» Он неожиданно для себя спросил:
— А где ваш Муха?
— Он на каких-то сборах,— сказала Лена,— Ведь ему скоро в армию.
И наступило молчание.
«Пойдем в кино! Пойдем на танцы! Пойдем, куда хочешь!» — промолчал Костя.
— А у Жгута неприятности,— сказала Лена.
— Какие? — Костя посмотрел на Жгута.
Тот, казалось, безучастно все стоял под липой, и вид у него был унылый.
— Вернее, у Эфирного Создания. Ну, у матери Жгута.— Лена сердито хмыкнула.— Вчера над ней товарищеский суд был.
«Значит,— понял Костя, вспомнив объявление на щите,— гражданка Савохина и есть Эфирное Создание».
— За что же ее судили? — спросил Костя.
— За веселую жизнь,— сказала Лена.
— Это как? — удивился Костя.
— Очень просто! Она живет весело, и за это ее грозят выслать из Москвы. А Жгута — в какой-нибудь интернат. Вчера сделали последнее предупреждение. Эти пенсионеры такие. Они в суд свое решение передадут, в настоящий. Делать-то им нечего. Вот и бесятся от скуки. И чем Эфирному Созданию помочь?
Жгут приблизился, внимательно посмотрел на Костю, сказал:
— Ленка считает, что ты умный...
— Конечно, умный! — весело подтвердила Лена.
— Книги читаешь...— Жгут волновался.— И родители у тебя образованные. Ведь так?
— Так...— ответил Костя, не понимая, издевается над ним Жгут или говорит серьезно.
— Пойдем к нам, а? — В голосе Жгута прозвучала робость.
— Зачем? — удивился Костя.
— Может, ей что посоветуешь...— Жгут помедлил.— Или повлияешь?
— Сейчас надо идти? — спросил Костя.
— Конечно, сейчас,— сказала Лена.
— Я только дома предупрежу! — сорвался Костя.— Ждите меня здесь!
Он влетел на кухню, где все уже было готово для ужина и родители сидели за столом, бросил сумку на пол, сказал задохнувшись (лифта долго, как ему показалось, не было, и пришлось подниматься по лестнице):
— Я не хочу есть, и мне срочно нужно уйти! — Он уже бежал по коридорчику к входной двери.— Не беспокойтесь! Все в норме!
— Костя! Вернись сейчас же! — крикнула Лариса Петровна.
— Пусть, — Виталий Захарович был подчеркнуто спокоен.
...Жгут жил через подъезд, на третьем этаже. Дверь была обшарпанная, без номера, сломанный звонок висел на проволочке.
Жгут погремел ключами в замочной скважине, заскрипели ржавые петли.
— Проходите,— сказал он, и все трое оказались в маленькой передней.
пел в глубине квартиры женский голос.
— Все ясно,— удрученно сказал Жгут.— Пока меня не было, успела в магазин сбегать.
Пение прекратилось.
— Славик, это ты?
— Я, мама, я.— Голос у Жгута был растерянный.
«Значит, по-настоящему Жгута зовут Славой»,— подумал Костя.
Из комнаты в переднюю впорхнула очень полная, молодая еще женщина, миловидная, ярко накрашенная, в оранжевом платье с глубоким вырезом. Женщина приветливо заулыбалась, часто-часто посыпала словами:
— Смотрите! Целая компания! Проходи, Леночка! А это что за красавчик новенький? Давай знакомиться!— Женщина протянула Косте руку:— Ольга Пахомовна!
Костя смущенно пожал женщине руку, сказал:
— Константин... Пчелкин.
— Пчелка! — засмеялась Ольга Пахомовна и, схватив Лену за руку, устремилась в комнату.
— Пошли,— вздохнул Жгут.
В комнате царил беспорядок: разбросанные вещи, незастеленная тахта; в складках одеяла спал жирный рыжий кот, свернувшись уютным клубком.
На столе была наполовину пустая четвертинка водки, рюмка, коробка шоколадных конфет, открытая, но нетронутая, в тарелке лежала колбаса, нарезанная толстыми кусками.
— Угощайтесь! — предложила Ольга Пахомовна.— Сейчас!
Она подмигнула Косте и ринулась к буфету. На столе появились три рюмки.
— Мама,— тихо сказал Жгут.— Ты же обещала…
Тень пробежала по лицу Ольги Пахомовны.
— Обещала, сынок... Чего же делать? Слабая я женщина. Душа просит. Не робей, никто нас не разлучит.— Она вдруг сорвалась с места, заключила сына в объятия.— Только через мой труп!
Жгут высвободился из материнских рук. Ольга Пахомовна неожиданно залилась слезами.
— Чего они от меня хотят? — сквозь всхлипывания пробормотала она, погрозила кому-то кулаком, быстро налила в свою рюмку водку, судорожно выпила одним глотком.
— Мама...
— Все, все, сынок!..— Ольга Пахомовна улыбнулась сквозь слезы.— Что же вы стоите? Садитесь, сладкие вы мои!
Лена первая, за ней Костя и Жгут сели за стол.
— Так... А теперь все вместе! — Ольга Пахомовна стала разливать остатки водки по рюмкам, и Костя увидел, что рука ее дрожит.
— Я не пью водку,— с испугом сказал он.
Ольга Пахомовна хмуро, даже ненавистно посмотрела на Костю.
— Ты меня, ангелочек, не осуждай.
— Я не осуждаю...— тихо сказал Костя.
— Небось, с папочкой и мамочкой живешь?
— Да.
— А мы с моим Славкой вдвоем,— ожесточенно сказала Ольга Пахомовна.
— Тетя Оля!— Лена легко коснулась плеча женщины.— Зачем вы? Опять...
— А затем! — сказала Ольга Пахомовна.— Больно много судей на меня развелось. Ну и что, если пью? На свои кровные гуляю. День работаю, день гуляю! Чего мне остается? Раз жизнь наперекосяк пошла.
— Мама! — с отчаянием произнес Жгут.
— Что мама? Что мама? — Ольга Пахомовна посмотрела на сына и неожиданно беззаботно рассмеялась.— Ничего, не хуже, чем другие, живем. Вон какого орла вырастила! — Она ласково провела по голове Жгута нетвердой рукой, потом взглянула на Лену и Костю.— Вы молодые? И живите на всю катушку, пока молодость не прошла... «Хороши весной в саду цветочки!»— пронзительно пропела Ольга Пахомовна и, сорвавшись с места, сделала несколько танцевальных движений по комнате.— Я в ваши годы... Да и потом... Все меня Эфирным Созданием звали. На танцах равной мне не было. Не веришь? — Она подлетела к Косте.
— Почему не верю? — смутился тот.
— Вижу я: не веришь! — воспаленно возразила Ольга Пахомовна.— Я сейчас тебе покажу!
— Мама, не надо, пожалуйста!..— умоляюще сказал Жгут.