Херувимы — престолы, серафимы — стража. Херувим означает премудрость, исполненную очей: и голова, и плечи, и крылья, и ноги, и грудь, — все имеет глаза, ибо премудрость всюду смотрит. Шесть крыльев, — говорится, — у одного, и шесть крыльев у другого, и двумя закрывали лицо, а двумя ноги, с помощью двух же летали и взывали друг к другу: «Свят, свят, свят и Господь Саваоф», то есть Господь воинов. Шесть крыльев одному, и шесть другому — это двенадцать. Восемь молчат, а четыре взывают. Чему же учит нас Писание? Тому, что не следует все вопрошать о Боге, но одно проповедовать молчанием, а другое утверждать верой и богословием. Почему они закрывают голову и ноги? Не потому ли, что у Бога ни начала ни конца не постигнешь. А раз двумя покрывали главу, двумя ноги, то ясно, что перемещались с помощью средних крыльев, а не верхних или нижних. Подобает же и нам. когда говорим о Боге, говорить о среднем, что он Бог, Творец, Владыка, Благодетель. Это все среднее. Если спросишь, как Бог родился, то обнажишь голову, которую покрывают херувимы. Если же спросишь, где Его конец, то обнажаешь Божьи ноги, которые покрывают херувимы. Закрывают они главу и ноги, не желая скрывать их, но намереваясь сказать, что неисследимо и непостижимо умом родство Его и конец без конца. Пойми и образ сей: шесть и еще шесть, двенадцать крыльев, восемь молчат, а четыре летят. Это образ апостольский. Ведь двенадцать апостолов, а четыре евангелиста взывают. Что же они вопиют? Не тот ли это глас, который старался погубить Сатана? Смотри же, как это на самом деле. Не просто восклицали херувимы: «Свят, свят, свят», не как мы, но один другому подавал голос, как и написано: «И взывали друг к другу». «Свят», говоря сразу, мы должны сказать. И один сказал «свят», тогда другой прибавил «свят», и третий сказал «свят». И хотя трижды мы назвали, не думай, что существует три бога. Что же означает «Свят, свят, свят и Господь Саваоф?» Едина вера, едино крещенье. И как при пении псалмов поочередно поют стихи, так и высшие силы поочередно обращаются друг к другу, славя Его.
Потом было сказано: «Исполнится дом славы Его, и поколебался верх врат от голоса, которым они взывали, и храм наполнился дымом». Дивное дело! От славословия подобало бы увеличиться славе, но и та, что была, погибла, и появился дым. Дым же есть образ запустения. Что это означает? Изначально знал Святой Дух, что «свят, свят, свят» подходит проповеди апостольской, а иудейская церковь этого не примет. Поэтому сказал, что после проповедания Евангелия церковь иудейская опустеет и наполнится дымом. Взята же не дверь, но наддверие. Смотри, все двери имеют внизу порог, а сверху наддверие, лежащий на притолоке. И как дверной косяк не может стоять, не имея порога, так и не может он стоять твердо, без колебаний, если не имеется над ним наддверие. В таком положении пребывает и иудейская церковь: имея двери и не имея наддверия. Наддверие же есть вышняя сила, держащая ее. А взято наддверие, лишилась церковь благодати; раз было снято наддверие, то стало возможным и слабою рукою колебать подпоры. Поэтому всякая рука колеблет иудеев. Об этом и другой пророк сказал: «Сделаю Иерусалим, как шатающееся преддверие».
И храм, сказал, наполнился дымом. Куда же отошла слава? Смотри внимательно, прошу тебя, сначала сказал Исаия: «Полон храм славы Его», а потом сказал: «наполнился дымом». Когда же вошел дым. славе нужно было выйти. Куда же ей перейти? Не в один храм, но она наполнила собой церкви и весь мир сей. И хотел показать херувим, куда ушла слава, которая была в церкви, когда говорил: «И полны небо и земля славы Его». Один народ лишен благодати, и осветились все страны. Этот святой глас и царское славословие, это божественное служение, — говорили дьявольские уста, — отнимите от тайной службы. А то, что это хуление предназначено Христу, явно видно из следующего свидетельства. Кого видел Исаия на престоле? Он говорит: «Слышал глас, говорящий: кого пошлю, и кто пойдет к людям сим?» Простил же Господь раба, но были видны еще следы гнева. Так и мы, если простим раба, то не сразу смотрим на него кротко, но некоторое время скрываем это от него. Так и Бог, не желая показать всего лица пророку, стоящему тут перед Ним, говорит: «Кого пошлю?» Подобно тому, как если бы рабы стояли пред владыкой, который, желая упрекнуть их в лености, сказал бы: «Кого пошлю на это дело, нет у меня такого человека». Говорит так, не потому что не имеет человека вообще, но потому что не имеет подходящего. Так и Бог говорит; «Кого пошлю» вместо того, чтобы сказать; пошлю ли того, который молчал и предал иерейскую честь. А что же Исаия? Не поступил ли как раб, согрешивший и прощенный, старающийся загладить прошлое и забыть его, говоря; «Вот я, пошли меня. Понял я, что никогда не должен Тебя обижать, понял, что никого нет выше Тебя по чести. Вот я, пошли меня». Из чего мы можем заключить, что это была Христова слава? Не Иоанн ли Евангелист свидетельствует, говоря: «Столько чудес сотворил Иисус, и не веровали в Него иудеи». Да сбудется сказанное Исаией: «Слухом услышите и не уразумеете». И еще прибавил, говоря: «Это сказал, когда видел славу Его и говорил о Нем». Видишь ли явление нашего Спасителя и освящение? Если не будет освящения, то не будет и тайной службы. Здесь ты имеешь перед собой образ. Только херувим сказал: «Свят, свят, свят Господь», и освятилась жертва. Послан же был, говорится, ко мне один из херувимов, и имел он в своей руке горящий уголь, который клещами был взят от алтаря. И прикоснулся, говорится, к устам моим. Почему к устам? Потому что они как преддверие тайн. Что говорим мы, верующие? Это таинство отпускает грехи. Говорит и херувим: «Вот, я отъял грехи твои». Видишь образ? Видишь ли, как сияет истина? И мы не перестаем славить священство Того, кто сидит на престоле высоком и превознесенном.