Так и земля, имеющая качество сухости, сначала называется землей, а потом по порядку и сушей. Тем именам, которые обозначают качества, подобает быть вторыми именами после первых, чтобы они свидетельствовали об их сущности своим названием. Когда ты даешь человеку имя «разумен», а о коне говоришь, что ему свойственно «ржание», но не называешь прежде, идет ли речь о человеке или коне, то сразу определяется, кому принадлежат эти качества, хотя их никто и не называет; эти качества сами по себе. Но так не может быть. Это относится и к земле. Если она прямо называется сушей, а не землей (этим именем ее назвали некоторые, не желавшие принять ее имени «земля»), то знай, что ее качество — сухость. Чьим же качеством тогда будет сухость, разве не суши? Не требуется ли тогда сухость называть сухой, чего не может быть. А с другой стороны, можно видеть, что каждая из четырех стихий имеет двойные качества: огонь — теплоту и сухость, а земля — сухость и холод, вода же влагу и холод, а воздух — влагу и теплоту. Представим себе, что премудрый Господь промыслил, чтобы они сами по причине родства соединялись. сами поддерживали связи и противопоставлялись друг другу, чтобы называться каждой двумя именами, которые она примет в соответствии со своим качеством. Тогда землю надо называть не только сухой, единственным именем, но и студеною. А это было бы не только неправильно, но и вообще невозможно. Почему же сначала Бог действительно не сказал: «Да явится сухая, то есть суша и студеная», так как сухость и холод суть свойства земли, но просто сказал: «Да явится суша». Думается, было бы неудобно и невозможно, чтобы одна стихия называлась по-разному, тем и другим именем, от этого возникнут беспорядок и смешение, и не будет ни одного признака, свойственного каждому качеству, по которому его можно будет узнать и отличить от других. Но это поистине было бы смешно и крайне невежественно.
Поэтому и человек изначально назван человеком, как это и подобает в действительности, и только потом и разумным, и смешливым. И конь сначала называется конем, затем — имеющим способность ржать. И огонь сначала называется огнем, и только потом — горячим и сухим, вода водою, и потом — мокрой и холодной, и воздух воздухом, а потом — теплым и влажным. И по такому образу именуется земля, земля — в действительности по первому имени, и только потом — сухая и холодная. Безумно и неправильно учили некоторые, говоря дословно, что землю, которую мы теперь называем так. Бог не сотворил землею и не дал ей этого имени, но первое имя земли — «суша», как и Давид говорил, восклицая: «Его — море, и Он создал его, и сушу образовали руки Его». Не отказываешься ли, человек, от божественного, противореча Моисею? Ибо тот сказал: «В начале сотворил Бог небо и землю», а ты говоришь, что Бог не сотворил земли. Это явное противоречие, если Моисей говорил, что Бог сотворил, а ты говоришь, что не сотворил. Но как можно понять, ты не уяснил смысла того, что признак материальных вещей и предметов имеет иные названия, чем те, которые имеет сам предмет, как говорилось выше по слову истины. А когда сказал Бог: «Да явится суша», то Он дал не прямое имя подлинному предмету, но явно обозначил качество предмета. Он только не сказал, что земля, которую Он сотворил, согласно ее существенному качеству, а вода, которая покрывает ее, мокрая и текущая, делает ее невидимой, и есть иная стихия, а не свойственная земле. А когда сказал пророк Давид: «И сушу руки Его создали», то этим он выделил мокроту и течение как свойство морской сущности. Поэтому он и сказал так: «Его море и Он создал его». И потом сказал: «И сушу образовали руки Его», после мокроты морской говоря о суше. Мы же возвратимся к продолжению своего рассказа.
«И увидел Бог, что это хорошо». Почему Творец, хотя всем людям впоследствии самим предстояло убедиться на практическом опыте в красоте творения, предварив это, назвал его словом «доброе»? Кто же из живущих в этом мире не знает, что хорошо и на пользу было отделение от земли водного естества, которым оно ее покрывало? Как же не было хорошо, ведь где были отделены повелением Божьим плавающие по земле воды, которые не давали ей ни появиться, ни произрастить из себя по Божьей заповеди все то, что служит для пищи и красоты, там родилось после собрания вод в единый сонм, просияло красотой множество бесчисленных цветов, и трав, и лугов, и нив, и садов, плодоносящих и неплодоносящих. И все это было на немалую пользу человеку. И появилось море, соединяющее друг с другом отдаленные места, так что плавающие по нему достигают того места, которое отдалено от них, и отправляют по нему от себя к дальним берегам то, чего другие не имеют. И оно делает общим все для всех: то, что на иных землях рождается, будь то зерно, иди плод, или золото, или серебро, или одежды, или что-то иное, оно может, нося на своих волнах, донести до тех, кому это требуется. Все это предвидел Бог и знал прежде, чем дал этому бытие.