Святого Василия. Если ты когда-нибудь в ясную ночь, смотря на небо, видел необыкновенную красоту звезд и в уме представил себе Творца того искусного и несравненного, который, как цветами, украсил небо, и размышлял о том, почему во всем видимом том больше созданного на потребу, чем для красоты, или бдящим умом снова размышлял о невидимом, то приготовился стать слушателем и пришел на это чистое и блаженное зрелище. Идем же, и я повожу тебя за руку по городу, и покажу скрытые сокровища великого сего города и разумного, и приму тебя в нем как гостя. В этом граде изначально было наше отечество, из которого нас извел человекоубийца бес, который прельстил человека своими обольщениями. И тут ты узришь первое бытие человека и вскоре постигшую нас смерть, которую породил грех, первое порождение давнего родоначальника зла — беса и познаешь себя, земного по своему роду, но являющегося делом Божьих рук, силою намного слабее животных, но поставленного владыкой над всеми животными и бездушными тварями. И хотя по физическому состоянию человек слабее их, но по превосходству разума может возноситься выше небес. И если мы поймем это, то узнаем сами, кто мы такие, и познаем Бога, и поклонимся Творцу, послужим Владыке, прославим Отца, возлюбим Кормителя, почтим Благодетеля, не перестанем кланяться Начальнику нашей жизни в настоящем и будущем. Поскольку Он уже дал нам богатство и этим удостоверяет обещанное, то опытом настоящего утверждает нам ожидаемое. И если временное таково, то каково же будет вечное? И если видимое так хорошо, то каково будет невидимое? Если небесное величие превосходит меру человеческих мыслей, то какой ум может исследовать природу Присносущего? Если солнце, подверженное разрушению, так прекрасно, так быстро в своем движении, совершая положенные обращения, и имеет величину, соразмерную всему, чтобы не выходить из своих измерений, а природной красотой, как светлое око, украшает творение, так что мы не можем насытиться, любуясь на него, то каково по красоте Солнце правды? Если слепому бывает большой ущерб, поскольку он его не видит, то какой урон будет грешнику, если он будет лишен истинного Света?
И сказал Бог: «Да будут светила на тверди небесной для сияния на землю и для отделения дня от ночи». И не говори мне, что их нельзя отделить друг от друга. Ведь я знаю, что для меня и тебя было бы невозможным отделить свет от солнечного круга, но то, что мы можем отделить мысленно, то для Творца природы возможно отделить и в самой действительности. Ты же не можешь отделить палящую силу огня от его сияния. Но Бог, желая привлечь внимание своего угодника Моисея чудесным видением, вложил в купину огонь, имеющий только сияние, но не обладающий палящей силой. Как свидетельствует Давид, говоря: «Глас Господень высекает пламя огня». Поэтому и учит нас слово тайного учения о воздаянии за нашу жизнь, что огненное естество тогда (то есть в будущей жизни] будет разделено, и его свет будет дан на освещение праведникам, а муки жжения будут отделены для наказуемых.
И от видоизменений фаз луны можно удостовериться и понять то, о чем мы говорим. Когда луна убывает и кончает существование, то не сразу истребляется ее тело, но свет, который в ней имеется, постепенно исчезает и потом опять воспринимается ею, и она предстает нам создающей уменьшение и увеличение размеров. А о том, что она не полностью погубляет своего тела, когда убывает, свидетельствует нам, смотрящим на нее, ее вид. Ибо, когда воздух будет очень чистым и свободным от тумана, ты можешь увидеть, что луна имеет вид серпа, но, всмотревшись, наблюдатели найдут не освещенную светом ее часть, описанную такой дугой, какой она бывает очерченной в полнолуние. Круг может быть хорошо виден, когда зрение мысленно соединяет освещенную часть с темной, ущербной.
И не говори мне, что свет чужд луне, поскольку она уменьшается, подходя к солнцу и увеличивается, отступая от него. Однако нам не следует разбирать это теперь, а нужно знать, что одно — это тело луны, другое же — то, что ее освещает. Это же понимай и о солнце, которое, однажды приняв свет, имеет его растворенным в себе и никогда не лишается его. А луна часто, как бы совлекая с себя и опять одеваясь в свет, тем самым подтверждает собою сказанное о солнце.
Эти два светила определены разделять день и ночь. Сначала разделил Бог день и ночь, ... то есть свет от тьмы, ибо тьма убегает с появлением света вследствие природного отчуждения, вложенного в них при первом творении. Ныне же Он повелел солнцу измерять день, а луне, когда она завершит свой круг, быть владыкой ночи. Ибо тогда светила бывают диаметрально противоположны друг другу. Когда солнце восходит во время полнолуния, тогда луна заходит и ее нельзя увидеть. Когда солнце заходит, то она восходит на востоке. Если же луна находится в других фазах и ее свет не наполняет всю ночь, то нам здесь это не нужно рассматривать. Но когда она бывает полна, владеет ночью, сияя ярче звезд и освещая землю, то наравне с солнцем разделяет время на меры.