Так как человеческие души, поскольку они бесплотны и разумны, выше небесного величия, которое, по твоим словам, телесно, то насколько выше, неизмеримо выше, должен быть несравнимый Бог, которого не может постигнуть ничей разум. Ведь небесное тело и его величина не являются ни бесконечными, ни безначальными, равным образом оно имеет начало и конец, как учит твой учитель Платон, говоря: «Время было с небом, появившись вместе с ним, вместе и исчезнет». Не так ли это? Солнце, и звезды, и луна явно ограничены в величине и в размерах, мы видим каждый месяц, как луна становится все меньше и исчезает совсем, и свет, как душа, уходит из нее, и тело ее как бы мертвое. Но мы часто видим, как солнце принимает на себя ущерб, подобно луне, и оно, как если бы его задушили, не может давать свет миру. когда бывает закрыто луной. Его стороны конечны и ограниченны и как будто многократно принимают смерть, поэтому нужно и самому ему достигнуть того же конца. Об этом говорит и пророк Давид, взывая к Богу: «В начале Ты, Господи, основал землю, и дела рук Твоих — небеса. Они погибнут, а Ты пребываешь вечно, и все они, как риза, обветшают, и, как одежду. Ты переменишь их, — и изменятся. Но Ты — тот же, и лета Твои не кончатся». Только одному невидимому Богу он приписывает бессмертие и славу; ведь только один Он безначальный, и неведомый, и вечный своим естеством.
Но поистине, Аристотель, твои премудрые слова подобны пенистым гребням морских волн, которые, не успев еще как следует подняться, низвергаются. Обманны они, ибо ты этому творению то приписываешь вечность, а то, в другой раз, противоречишь своим же словам. Но даже малая истина может сразу же разрушить твои слова, потому что не хочешь сказать вместе с Моисеем: «В начале сотворил Бог небо и землю». Вот как говорит Моисей в книге Исход: «Были громы и молнии, и темное облако над горою Синайской, и трубный звук, звучавший сильно». «И стал звук, поступающий далее, более сильным». И еще: «Все люди видели звук и пламя и глас трубный». Глас, пламя и звук трубный», — говорит он здесь по обычаю, ибо то, что он так назвал, не было настоящим звуком, пламенем или трубами, но неким звуком, без образа, неясно различаемым и по воле Бога служащим для устрашения иудейских сердец и для извещения и подтверждения сошествия Бога на гору Синай. Истинный голос — это тот, который исходит от человеческого ума, так же и греческое слово образовано, что на славянском языке означает «свет ума». Но все-таки божественное Писание нарекло звуки и грохот, которые тогда были, по обычаю гласом. Когда Моисей говорит: «Все люди видели звук», он говорит это по обычаю, а не в соответствии с истиной, ибо нельзя никогда видеть звук, но можно только слышать его. Так поступил и пророк Давид, говоря: «3вук издали тучи», подразумевая звук грома; или как в другом месте снова говорит: «Глас грома Твоего в круге небесном», где он звук грозы назвал тем же самым словом «звук» (глас), говоря это по обычаю, а не строго по истине, как мы уже об этом выше сказали. Как ныне сказал премудрый Моисей: «И тьма над бездною», то есть он туманное и темное видение назвал тьмою по обычаю, не строго, а по подобию. Сходные предметы, даже если они не тождественны по своему естеству, бывают по обычаю тождественны по своим названиям. Так, например, на «иконах», которые суть изображения, нарисованные на стенах: и человек, и конь, и лев, — имеют названия «человек», и «конь», и «лев», данные им по обычаю, а в действительности это совсем не так. Никакое из этих изображений не является настоящим человеком, или конем, или львом, мы называем их так только потому, что они подобны настоящим. Так и Моисей тьмой назвал не истинную тьму, но подобную ей, то, что бывает из-за отсутствия света, то, что бывает случайно, а не само по себе создано природой сообразно своему свойству, тьма как бы лишение имеющегося света, или как слепота зрения.