Настоятель Борисоглебского монастыря Глеб Ахматов в контрреволюционных планах.
На следствии обвинение подтвердилось. Все означенные лица приговорены к высшей мере наказания — к расстрелу».
Соломон вернулся домой сердитый. Он прошел к Розе, ее не было. Заглянул на половину Розенталей.
— Как здоровье Алины Павловны?
Из кабинета выскочил Жорж.
— Представь, Соломон, они обе с утра исчезли.
— Жорж, скажи мне всю правду: ты ничего не знаешь?
— То есть?
— Как он остался жив? И кто его вытащил из гроба? Ну да, он был под гипнозом, но кто об этом мог знать?
Исакер всегда ложился одетый в куртке и с револьвером. Чутко дремал он, закинув хищную голову. Под утро раздались шаги.
— Это ты, Жорж?
— Соломон, вставай! Какая история! Ахматов и Брагин убежали.
— Что ты говоришь? А Роза с Линой пришли?
— Нет.
— Ну так они убежали все вместе. Поздравляю. Будем завтракать.
Соломон казался спокойным. Он отдал по телефону приказ о розыске беглецов, развернул газету, но внутренне весь клокотал, как кипевший перед ним на столе кофейник.
Звонок. В столовую медленно вошла Роза.
— С добрым утром, мадам Исакер. Как поживаете? Не угодно ли вам за компанию чашечку кофейку?
— Я налью себе.
— Роза, а где Лина?
Роза окинула мужа и брата долгим тяжелым взглядом.
— Слушайте, что я вам скажу. Это я тогда разрыла могилу и спасла Ахматова.
— Почему же ты это сделала?
— Потому, что я его любила. Всю жизнь любила и теперь люблю. Его одного.
— А меня?
— Тебя ненавижу. Знай. Слушайте еще. Нынче ночью я его освободила и отдала ему Лину.
— Роза!
— Молчи, Жорж. Ты знаешь, как Лина тебе досталась. Мы украли ее и должны вернуть.
— Кому? Монаху?
— Нет, Богу.
— И ты это серьезно?
— О, нет, я не про себя. Бог не мог создать таких, как мы. Нас создал кто-то другой.
— Я убью тебя.
Соломон рванулся, сжав кулаки. Жорж обхватил его сзади. Плавно подойдя к столу, Роза бросила в чашку белую пилюлю.
— Если Бог есть, он меня простит.
Во главе отряда красноармейцев Жорж несколько дней искал Ахматова и Лину Исакер, волновался. В иные минуты он был готов все бросить и сам понестись на поиски.
После похорон жены Соломон безвыходно сидел дома. В дождливый холодный вечер услыхал он на лестнице тихие шаги и выскочил в прихожую.
— Ну?
Мокрый Жорж отряхивал шляпу.
— Говори скорей, ну?
Жорж молча прошел в столовую.
— Дай вина.
Соломон выхватил из буфета графин.
— Скажи мне только одно: нашел?
Жорж выпил две рюмки.
— Нашел.
— Молодец. Где же они, здесь?
— Нет?
— Значит, расстрелял на месте? Отлично. А Лина с тобой?
— Нет.
— Нет? Куда же она подевалась? Да что ты такой дохлый? Ну и где же Лина?
— Там же, где Роза.
— Что ты говоришь? Умерла?
— Умерла. Слушай, Соломон. Мы обыскали все окрестности. Три дня я не слезал с автомобиля. Наконец, заехал в ахматовский монастырь и, представь себе, я их застал там всех трех. Лина накануне умерла на руках у Ахматова, и он успел проделать с ней все свои обряды. При мне ее похоронили. Брагин читал над телом. Сам Ахматов был такой счастливый, точно жених.
— Но ты их расстрелял?
— Нет, Соломон, я отпустил их. Ахматов заявил, что они пойдут по России и возвратятся с царем. Брагин демонстрировал какое-то кольцо, говорил, что отдаст его наследнику.
— Ты пьян или бредишь, — взвизгнул Соломон. — Какой там царь и какой наследник! Это мы их цари и наследники! Мы!
— Соломон, я всю ночь провел с Ахматовым и убедился, что наша ставка проиграна.
— Подлец! Ты изменяешь делу!
— Какому? Мы стоим на двух различных плоскостях. Они ничего не боятся. Их церковь оправдывает все.
— Так церковь же мы и должны разрушить, в этом вся задача!
Жорж зевнул.
— Я хочу спать, Соломон.
— Иди, спи.
Утром Розенталь был найден в постели мертвым.
Осенний туманный день. По грязному тротуару Невского шагает солдат. Папиросный дымок слабо вьется из-под рваной фуражки.
— Одолжите огня, товарищ!
Солдат вздрогнул. Два желтых зрачка тянулись к нему из тумана.
— Пожалуйста.
— Мерси, товарищ Зарницын. Солдат отшатнулся.
— Не смущайтесь себе, хе, хе. Мы старые знакомые, даже родня. Я же Исакер.
— Очень рад. Только…
— Только не совсем. Не так ли? Да не смущайтесь же. И что, я не вижу, что ли? Ну были у Колчака, так что ж такое? Я, может быть, сам скоро сбегу. И очень просто.