— Мне поручили лететь пионеры нашего звена. Я… я Не виноват. Клянусь… — Голос его оборвался, и он заплакал.
Вот так дела! Уже не гнев, а жалость вызывал мальчик. Вокруг него собиралось все больше и больше людей. Узнав о случившемся, подъехал на машине и начальник ракетопорта.
— А если ты не полетишь, что будет? — спросила Надежда Николаевна Хлебникова.
— Как что? Исключат из звена… Устроят «темную», — заныл Олег, нарочно сгущая краски.
Бобров надул щеки, озабоченно присвистнул. С каждой минутой на Олега смотрело все больше дружелюбных, сочувствующих глаз. Один только Виктор Сергеевич никак не мог успокоиться.
— Что вы надумали, дьяволята? Детей ведь не разрешают брать на ракету.
Олег смахнул с лица слезы.
— Мы не дети, папа! Мы — пионеры! — с гордостью произнес он.
Все весело рассмеялись. Вот и поговори с таким! Знает, как обороняться.
На мальчике была белая рубашка, чистенький пионерский галстук, серый пиджачок и простые штанишки.
Олег искал глазами Рыбкина. Он ведь его так уважает. Не может быть, чтоб ботаник не помог ему в тяжелую минуту. Мальчик вспомнил большой тенистый сад, атомную яблоньку, ровные грядки «железных» ягод. Они так хорошо беседовали тогда…
Где же Григорий Антонович? Да вон, стоит в сторонке. И странно, как будто не замечает ничего вокруг себя. «Григорий Антонович,» — хотелось крикнуть в отчаянии Олегу. — Возьмите меня! Я буду вашим помощником, буду следить за оранжереей, присматривать за деревцами…»
— Мальчика надо взять, — вдруг сказал кто-то из толпы. — Он вам может пригодиться.
Толпа оживилась, зашумела.
— Взять, взять! — послышалось вокруг.
Денисов и начальник ракетопорта переглянулись и отошли в сторону. Спустя несколько минут Иван Иванович произнес свой приговор:
— Поздно уже, Олег. Не успеешь.
— А что такое? — В голосе Денисова мальчику послышалась надежда.
— Тебе надо пройти медицинский осмотр. А вдруг ты болен?
— Он здоров. Разве не видите? — ощупывая мускулы на руке мальчика, заступился Бобров. — Иван Иванович, это же простая формальность… Возьмем!
— Нет, нет, — покачал головой Денисов. — Закон, коллега, есть закон! Он направился было к ракете, но тут его задержал Олег.
— Иван Иванович, погодите! Вот бумажка.
Денисов остановился, взял и развернул листок.
Мальчик немигающими глазами следил за выражением его лица.
— Ого! Да ты, хлопче, подготовился. Даже справку о состоянии здоровья не забыл. Ну и ну! — весело проговорил он и, обняв Олега за плечи, сказал: — Так и быть — берем! Только уговор — не хныкать!
Мальчик радостно взметнул руку в салюте:
— Есть не хныкать, товарищ начальник экспедиции!
А Иван Иванович лукаво прищурился и добавил:
— Еще один уговор: не подведи нашу славную пионерскую дружину.
— Вашу?.. — не понял мальчик.
— Да, нашу! Дружину пионеров космоса! — И он подтолкнул Олега вперед. Пойдем, юный астронавт.
Лицо Олега засветилось радостью. Он гордо поднял голову. Где Петя Митрохович, Валерик Страха и все его хлопцы? Как сообщить им, что «бой» выигран, что он через несколько минут станет астронавтом? Красивое и гордое слово — астронавт! Олег все сделает, чтобы и отец, и Денисов, и Рыбкин были довольны им.
Истекали последние минуты. Над космодромом взлетела зеленая ракета.
— Все к лифту! — приказал Денисов.
Астронавтов забрасывали цветами, кричали «ура!».
И вот путешественники вошли в кабину — салон ракеты. Взлет должен был произойти точно в назначенное время. Малейшее опоздание могло нарушить график полета и сделать невозможной посадку ракеты на Малой Луне. Как известно, ракетная станция не стояла на месте, а двигалась вокруг Земли с огромнейшей скоростью — восемь километров в секунду. Попробуй тогда ее догнать!
Глава девятнадцатая
Вечером к одному из огромных складов порта гласного города Штатов подошел длинный грузовик, полный мешками с мукой. Грузчики соскочили с кузова и споро принялись за работу. Через полчаса машина была разгружена и пошла в обратный рейс. Но один из грузчиков остался. Когда грузовик исчез за поворотом, он вышел со склада и зашагал по площади.
Рядом дышал океан. Воздух был насыщен водяной пылью. Она оседала на ворсинках костюма, блестела, как роса.
Каких только флагов в порту не увидишь: и английские, и голландские, и французские, и турецкие… С кораблей на берег по узким сходням бегали грузчики с натужными лицами, придавленные всякими ящиками, бочками, тюками. Рядом высились огромные подъемные краны, но они не работали. Электрическая компания недавно повысила цену на электроэнергию, и хозяева судов и грузов подсчитали, что труд негров и безработных обойдется дешевле, чем применение механизмов.
Темно-зеленая вода у причала была похожа на помои. Чего только тут не плавало: и солома, и стружки, и бумага, и яичная скорлупа.
Возле порта сновали люди, пропахшие рыбой и морем. Кругом стояли пивные лотки, кофейни, таверны. Пестрели вывески на разных языках мира: «Голова дракона», «Бухта радости», «Отведем душу», «Ослиное копыто», «Сатурн», «Дно».
Вилли знал жизнь этого огромного порта. Не раз приходилось ему сидеть где-нибудь тут в робком ожидании, — а вдруг подвернется какая-нибудь работа, наблюдать шумную сутолоку людских толп, думать о своей судьбе.
Он свернул в бар «Счастливая подкова». Взяв кружку пива, подошел к крайнему справа столику. За столиком сидело двое. Перед ними стояли такие же еще не начатые кружки. Рендол оглянулся и, как бы сожалея, сказал:
— Эх, не хватает одного стула!
Один из незнакомцев вскочил с места.
— Ничего, ничего, сейчас найдем. — Он предложил свой стул гостю, а сам примостился на фанерном ящике. — Вы поедете на электроходе «Черная стрела», шепнул он Рендолу. — Вот ваш билет.
Вилли кивком головы поблагодарил.
— Посадка уже началась, — продолжал незнакомец. — Но вы сейчас не садитесь, так как полиция строго проверяет документы и фотографирует пассажиров. На электроход вы попадете после его отплытия. Вас доставит туда на глиссере Том Грейс. — Он кивнул на соседа. — Место вашей встречи — причал номер тридцать семь.
— Спасибо, товарищи, — тихо проговорил Вилли.
Том Грейс дружелюбно глянул на инженера и впервые за все время разговора сказал:
— Я буду ждать вас, товарищ Рендол!
…Направляясь к условленному причалу, Вилли Рендол ликовал. Еще несколько минут — и он будет на свободе, избавится от постоянного преследования полиции и ее агентов.
Свою поездку в Европу он связывал с точно определенной целью — там он будет бороться за свободу своей родины, за свою семью, за расцвет науки, за мир.
Электроход «Черная стрела» принадлежал крупной шведской пароходной компании. Владельцы его на весь мир трубили о комфортабельности «Черной стрелы», о демократических порядках, заведенных на электроходе. Только в этом плавучем городе, говорили они, любой человек с любыми политическими взглядами и вероисповеданием может обрести настоящую свободу, найти убежище, если его преследуют. На «Черной стреле» полная гарантия неприкосновенности личности. Правда, Вилли знал и другое: и сюда проникают щупальца Уолл-стрита, и тут бизнесменам Штатов владельцы корабля отдают предпочтение.
Вечерело. Солнце скатилось за серые каменные громады небоскребов. Но на западе еще пылала заря, окрашивая в розовое облака над океаном.
Рендол вышел из порта и направился к рыбачьим поселкам. Тревога ни на минуту не давала ему покоя. Он знал: шпики и полисмены шныряют сейчас по всему городу. Немало их было и здесь, в порту. Опасность подстерегала его на каждом шагу, и он был вынужден все время оглядываться.
Сумерки сгущались.
На берегу зажглись осветительные мачты, маяки. На палубах причаленных к пирсу пароходов отбивали склянки. Окутанный сумраком океан нашептывал что-то ласковое, убаюкивающее. Несмотря на наступление ночи, шум в порту не стихал, а, наоборот, крепчал еще больше.