Нет, никаких претензий не мог предъявить Рендол администрации электрохода.
Еще одна ночь! Что же принесет она? Не явится ли и тут какой-нибудь «невидимка»?
Весь день Рендол провел в каюте за книгами. Захватывающий мир романтики, любви, в который его ввели писатели своими произведениями, рассеял тревожные мысли, помог на какое-то время забыться…
Глава тридцатая
Полиция так и не помогла сенатору Уолтеру. Поиски Рендола продолжались, но безо всякого результата. И сенатор не находил себе места.
Самым мучительным для него было сознание, что приостановилось строительство ракеты. Тысяча чертей! Как все это неожиданно! И «райские ворота» были у него, и шпики на всей территории следили за каждым рабочим. И вот — на тебе: Рендол исчез, словно сквозь землю провалился… Это, конечно, недосмотр Чарли Пэтона. Осел! Чтоб ему жариться на вечном огне!
Вместе с Рендолом исчезли чертежи самой важной части ракеты — сопла. Уолтер приказал срочно отыскать чертежников, выполнявших вместе с Рендолом проект космического корабля. Но копий у них не осталось. Были найдены только первоначальные эскизы, которые потом сам же Рендол забраковал. Понятно, они могли быть полезными сенатору не более, чем мертвецу припарки…
Встреча с государственным секретарем несколько успокоила Уолтера. Обнадеженный, возвращался он на воздушном автомобиле домой, в главный город Штатов. Просьба сенатора была выполнена: все принадлежащие Штатам самолеты, ракетопланы и корабли возвращались назад, на свои базы, в свои порты.
С минуты на минуту Уолтер ждал желанного сообщения. Он сидел дома, в своем кабинете, мрачный, злой.
За широкими проемами окон голубел клочок ласкового неба. Будто злобно ощеренные зубы какого-то чудовища, торчали на небосклоне тупые, серые громады небоскребов.
Обессиленный шумом, скрежетом, железным беспрерывным громом города-спрута, отходил на покой день.
Кабинет в особняке Уолтера был похож на музей. На одной стене, над мягким плюшевым диваном, висели дорогие, редкостные картины известных европейских мастеров. Напротив веером развешаны образцы старинного оружия разных народов. Сверкали золотом и серебром длинные сабли, поблескивали острыми лезвиями кинжалы, кортики, штыки. А выше, под самым потолком, громадной каплей змеиного яда — макет атомной бомбы. В этот кабинет не без страха входили даже близкие знакомые сенатора. И не удивительно! Тут все как бы подтверждало силу и могущество владельца единственного в Штатах ракетостроительного завода.
В углу, на широкой подставке из орехового дерева, стоял телевизофон новейшее достижение науки. В эти дни экран его вспыхивал чаще прежнего, но хозяина он не мог порадовать ни одной доброй вестью.
…Двое суток прошли для сенатора в невыносимо тяжком ожидании, в бесконечных волнениях. Этим утром Уолтер, встав с постели, сразу же подошел к телевизофону. Поспешно, нервными пальцами настроился он на волну главного управления полиции. Несколько раз судорожно нажал на позывную кнопку. И вот овал экрана вспыхнул, затрепетал тенями. Потом как-то сразу ярко и четко вырисовался знакомый уголок кабинета и почти весь экран заняло заспанное лицо.
— Хелло, Мак! — как можно сдержаннее поздоровался сенатор с главным шефом полиции. — Почему молчите, черт побери! Где Рендол? Где чертежи и атомный пистолет?
Шеф испуганно глянул на Уолтера, развел руками.
— Ведутся поиски, сэр…
Лицо Уолтера налилось гневом. В ярости он чуть не ударил кулаком по экрану. Так ненавистен был ему сейчас шеф полиции.
Видимо, удача и в этот день не желала заглядывать в богатый кабинет сенатора.
Но был еще один путь поисков. «Эх, черт! — хлопнул себя рукой по лбу Уолтер. — Старею, память слабеет… И как это я раньше не вспомнил — генерал Коллинг может помочь! Старый друг, он изворотлив в таких делах. Не может быть, чтобы мимо его рук проскользнул этот хитрый дьявол Рендол…»
Уолтер потянулся, чтобы размять онемевшие кости, и настроил телевизофон на новую волну. На него глянул выпученными глазами Коллинг. Он, как обычно, держал в зубах сигару, из которой лениво курился дымок.
— Что стряслось, мистер Уолтер? — спросил он, поудобнее устраиваясь в кресле.
— Мистер Коллинг, вы мне должны помочь.
— В чем дело?
— Вы разве не знаете? Я поставил на ноги всю полицию, чтобы найти изменника инженера Рендола. Но прошло уже сорок часов, а, кроме трехсот телеграмм, от этих тупиц ничего нет. Ловят, как слепой кот крысу!
Коллинг затянулся сигарой, пыхнул тонкой струйкой дыма, и на какое-то время лицо на экране затянулось мутной пеленой. Сейчас был слышен только голос генерала:
— Не волнуйтесь, держите себя в руках, мистер Уолтер. Рендол никуда не денется. У нас есть недремлющее око, оно все видит.
Глаза сенатора радостно заблестели, в груди чаще забилось сердце.
— Вы не шутите? Вы знаете, где он?
— Конечно, сэр! Могу даже сообщить его координаты: сорок пять градусов западной долготы и сорок градусов северной широты.
Над узкой переносицей Уолтера взметнулись брови.
В глазах мелькнули отчаяние, испуг. Будто ошпаренный, он отшатнулся от экрана.
— Генерал! — воскликнул сенатор. — Насколько я знаю географию — это же середина Атлантического океана!..
— Вы догадались, сэр, — спокойно проговорил Коллинг. — Рендол уже далеко от Штатов. Он на шведском электроходе «Черная стрела».
— О, боги! — разъяренно взмахнул руками сенатор. — Значит, дела наши дрянь?! Рендол сбежит?
— Не волнуйтесь, старина, — как бы любуясь бешенством Уолтера, процедил Коллинг. — Могу сказать вам, что на этом свободном, «самом демократичном в мире» электроходе есть наши люди. Его капитан, Рональд Андерсен, всегда к моим услугам. Если хотите, сенатор, познакомиться с этими людьми, прошу не обойти мою резиденцию. Я вас жду, сенатор! — Уже не просьба, а что-то похожее на приказ послышалось в его голосе.
В ту же минуту погас яркий овал телевизофона. Уолтер поспешно покинул кабинет.
Воздушный автомобиль сенатора Уолтера опустился на серой бетонированной площадке, напротив невысокого четырехэтажного дома. Это был известный всем в главном городе Штатов служебный особняк заправилы секретной разведки Коллинга. Широкие колонны итальянского зеленого мрамора придавали фасаду дворца монументальный вид.
Уолтера никто не встречал. Размахивая на ходу своей суковатой палкой, он быстро направился к центральному подъезду. Возле дома в два ряда стояли воздушные автомобили. Высокая массивная дверь беспрерывно открывалась и закрывалась. С какой-то лихорадочной поспешностью сновали тут люди.
Уолтер показал визитную карточку, и рослые, с холеными лицами служащие, почтительно кланяясь, пропустили его в первую дверь. Однако, пока сенатор добрался, наконец, до кабинета Коллинга, ему довелось пройти еще несколько постов и проверочных пунктов.
Взволнованный, вспотевший, он ввалился к Коллингу и, не ожидая приглашения, бесцеремонно опустился в глубокое кресло.
Генерал сидел за длинным черным столом и, уставившись на какого-то человека, стоявшего напротив, разъяренно гремел на весь кабинет:
— Вы грубо работали, сэр! Вы провалили дело. Хм! Польша! Вы понимаете, что это значит? Там нужны ловкость, изворотливость, риск. А вы, трусливый идиот, вздумали руководить из Мюнхена! Мистер Уолтер, — повернулся он к сенатору, — полюбуйтесь на этого субъекта. Смотрите, у него ослиные уши!
Коллинг вскочил, нервно прошелся вдоль стола, потом уничтожающим взглядом впился в худощавую фигуру шпиона.
— Или вам не нравятся наши доллары?..
Несколько секунд длилось мучительное молчание. Наконец генерал махнул рукой и снова закричал:
— О чем вы тут болтали, я слышать не хочу! Поняли, сэр? Операция 17 должна быть выполнена! Все!
Высокий, с прилизанными светлыми волосами и рябым лицом человек повернулся, махнул шляпой, и его будто ветром выдуло.
Коллинг посмотрел на сенатора, стараясь успокоить себя, улыбнулся.