— Слушаю, сеньор,— сказал Лисинио и поспешил выполнять первое свое задание. Он намеревался трудиться усердно и добросовестно, чтобы выйти в люди.
— Какой молоток?— переспросил Бианчи.
— Трехударный, сеньор,— повторил Лисинио.
Бианчи сунул голову в какой-то ящик, притворяясь, будто что-то там ищет, другой тип в этой же комнате закашлялся и отвернулся к стене, а третий давился от смеха, прикрывая рот платком и шумно сморкаясь.
— Слушай, малыш,— наконец сказал Бианчи.— Ты скажи Грануччи, что трехударный молоток у меня взял Томас, счетовод, но, если он хочет, я могу ему послать круглый угольник.
Опять приступ кашля.
Лисинио вернулся и передал это Грануччи, и потом ему пришлось пойти узнавать, есть ли у Томаса трехударный молоток; так он все утро ходил из одного отдела склада в другой, поднимаясь и спускаясь с этажа на этаж, в поисках самых странных предметов: угловатого тростильщика, утюга для требухи, асбестовых ножниц, тележки с перевязанными колесами, накладной на горячее мороженое и тому подобное.
После полудня явился Карлитос, рыжий паренек, тоже рассыльный, и сказал, что дон Хесус велел выяснить кое-какие данные Лисинио для кадрового отдела. Держа пачку бумаг, в присутствии всех служащих, у которых был получасовой перерыв, Карлитос принялся его допрашивать: Имя? Адрес? Имя отца? Имя матери? Имена двоюродных дедушек? Как? Лисинио не знает, как звали его двоюродных дедушек? Ладно. Венерическими болезнями болел? Клизмы делали? Да, клизмы. Сколько раз? Ни разу? Стало быть, обходились рукоблудием? Ладно, тогда ему придется сходить с Карлитосом в душ, и тот покажет ему дудку, чтобы проверить, в самом ли деле ему никогда не ставили клизму. Ах, так? У него нет симптомов для клизмы? Все равно Карлитос напишет, что ему ставили. Сколько раз в день написать? Тут Грануччи напомнил Карлитосу, что дон Хесус просил взять у новенького отпечатки пальцев рук и ног. Да, да. Пусть снимет носки. И на четырех листах бумаги черными чернилами, которые Карлитос щедро намазал валиком, были сделаны неизгладимые отпечатки конечностей Лисинио Лобо.
В четыре часа дня производилась отправка почты. Склад вел обширную корреспонденцию. Ежедневно отправлялись европейским и американским клиентам сотни писем, которые сперва штамповали в конторе, а затем относили на почту. Письма были простые, заказные, срочные, посылаемые бесплатно образчики, письма, отправляемые морским путем, авиаписьма.
В тот же день Лисинио должен был сопровождать Карлитоса на почту, чтобы учиться правильно наклеивать марки. Там, на почте, надо быть очень внимательным. Ни в коем случае нельзя ошибиться, когда опускаешь письма в разные ящики. Вот в этом пакете, например, показывал ему Карлитос, заказные письма. Все эти письма, на которых сверху написано «заказное», надо опускать вот в этот ящик. Лисинио понял? Очень хорошо. Но дело не только в том, чтобы опускать письма в ящик. Надо при этом еще громко кричать адрес, чтобы служащий, который находится по другую сторону ящика, не перепутал.
И служащие центрального почтамта Монтевидео глядели на коренастого паренька, который во все горло выкрикивал адреса опускаемых в ящик писем — в Англию, авиапочтой! в Аргентину, морской почтой! в Соединенные Штаты, заказное! — да, веселую недельку провели они, хохоча над выдумкой Карлитоса, и при его появлении с учеником-рассыльным толкали друг друга локтями и прекращали работу, чтобы не пропустить потеху.
К концу месяца Лисинио все же вполне освоился. Он стал таким подозрительным, что уже никто не мог сыграть с ним шутку. А поскольку Лисинио был лишен столичного чувства юмора — в большой мере создаваемого потоком иммигрантов-итальянцев,— он не простил прежних издевок и стал терпеливо ждать случая отомстить.
К Грануччи и Карлитосу он затаил смертельную ненависть.
После года службы на складе он научился хорошо печатать на машинке и делать записи в конторских книгах. Довольно скоро он обнаружил, что Грануччи, в сговоре с Бианчи, мошенничает с оплатой фрахта. Он донес на них дону Хесусу, и их уволили. Вскоре он стал самым надежным соглядатаем дирекции, и через два года его назначили кассиром, значительно повысив жалованье.
Карлитос, который из рассыльного перешел в шоферы, раздобыл ключи от одного складского сарая вблизи порта и стал водить туда женщин, чтобы насладиться торопливыми ласками на тюках шерсти. Однажды вечером Лисинио, случайно проходя мимо, увидел стоящую возле сарая казенную машину; он засел в баре напротив, чтобы выяснить, что делает Карлитос в такой час в этом месте. Вскоре он увидел, как Карлитос вышел из склада с девицей.