— Вот мерзавец! — возмутился дон Хесус и на следующий же день уволил Карлитоса.
В тридцать лет Лисинио ведал всем товаром на складе и пользовался полным доверием хозяев. За шестнадцать лет, отказывая себе во всем, он скопил три тысячи шестьсот песо, да в последние два года ему, стакнувшись с несколькими служащими таможни и отдела прямых налогов, удалось присвоить еще тысяч восемь. Упорно поторговавшись, он продал братьям причитающуюся ему часть отцовского наследства и в 1937 году купил «Современную аптеку», внеся задаток в двадцать тысяч и дав векселя, гарантировавшие ежегодные взносы по пять тысяч песо в течение трех лет. Эти годовые взносы ему предстояло урывать от своей аптеки, от клиентов, от служащих, от себя самого, от черта-дьявола.
СЛУЧАЙ СКОПОФИЛИИ
Лу Капоте на самом деле звался не Лу Капоте. Его звали Луиджи Капоне.
Насколько он знал, ни в каком родстве с печально известным неаполитанским мафиози Альфонсо Капоне он не состоял. Луиджи происходил из знатной семьи, проживавшей в Кальтанисетте, на Сицилии. Его отец был обладателем небольшого родового поместья — восемьдесят гектаров оливковых рощ — и звания адвоката, полученного в 1928 году в Палермском университете. Но, кроме того, старик обладал бешеным темпераментом и замашками политического деятеля, что побудило его в 1936 году совершить две непростительные оплошности: публично изобличить в хищении казенных денег коммендаторе Маркезе, мэра их города и протеже Муссолини, и обрюхатить дочь одного из главарей каморры 1 Кастельветрано 15 16.
Луиджи рос сиротой, без матери. А когда погиб старик, ему было десять лет. Старика убили у него на глазах. Луиджи видел, как он упал и истек кровью.
Родня со стороны матери, трепеща за него и опасаясь репрессий «фашио», сумела его спрятать, и в течение нескольких месяцев его укрывали в Агридженто, в доме его кузенов. Наконец его дядя Джакомо Путтатуро, эмигрировавший в Соединенные Штаты и не дождавшийся детей от своей супруги, попросил, чтобы мальчика прислали к нему на воспитание.
Луиджи приехал в Нью-Йорк в 1937 году. Дядя приветствовал его с пристани, узнав по фамильному типу лица, и тут же заключил племянника в жаркие южные объятия. Были слезы, похлопывание по плечу, ласковое потрепыванье по щеке, «bravo», «va bene» 17, вот он уже в Америке, нечего смотреть in diefro '. Что прошло, то прошло. Un mondo nuovo 18 19, богатая Америка, Калифорния без мафии и фашистов, словом, демократия и доллары сулили мальчику прекрасное будущее.
Дядя Джакомо, обосновавшийся в Лос-Анджелесе, уже начал сколачивать состояние. Это был человек разумный и честный. Вначале, в двадцатые годы и даже после кризиса 1929 года, ему приходилось трудиться как мулу, чтобы выбиться из нужды, но уже через три года после приезда Луиджи его трикотажная фабричка на одних только заказах на носки для U. S. Army 20 стала расти как на дрожжах. В 1943 году Джакомо уже был владельцем двух фабрик. В этом же году, когда Луиджи исполнилось семнадцать лет, он неожиданно огорчил дядюшку, объявив о том, что возвращается в Италию. Он вовсе не намерен навсегда оставаться в Америке. Раньше он просто не хотел говорить, но с тех пор, как он переступил порог начальной школы и учитель, зачитывая список, назвал его имя «Луиджи Капоне», жизнь его была постоянным ожесточенным сражением. Он бил, и его били. И ему уже надоело, что его без всяких оснований породнили со знаменитым Аль Капоне. А в последний год его пребывания в High school 21 — помнит ли дядя Джакомо? Помнит ли он, что однажды Луиджи пришел домой с синяком под глазом и с кровавой раной на голове? Так вот, это вовсе не было падение с велосипеда. Нет. Ему пришлось кулаками защищать честь своей фамилии. Против многих! И Луиджи очень благодарен дяде за все, что он для него сделал, но с него уже довольно. Довольно! Нет, нет, ни за что на свете он не останется жить в Соединенных Штатах, тем более не станет поступать в университет, где с первого же дня, когда зачитают список, ему придется драться с тремя или четырьмя болванами, которые непременно станут издеваться над его фамилией.
Ну да, конечно, Соединенные Штаты ему нравятся. Очень нравятся, но он предпочитает вернуться в Италию, где никто не будет потешаться над его именем. Джакомо, умоляюще сложив руки, просил его per I'amore di Dio 1 не делать такой глупости. Что его ждет там, в разоренной войною стране? Почему нельзя просто переменить фамилию? Уплатим одну-две тысячи, и все — в Соединенных Штатах каждый может взять себе материнскую фамилию. Но Луиджи полагал, что покойная Эмма Путтатуро, хотя и могла бы избавить его от позорной фамилии Капоне, мало чем улучшит дело в смысле благозвучия 22 23. А он хочет фамилию, которая бы не привлекала внимание. Нет, нет, нет. Либо ему дадут приемлемую фамилию, которая не будет ни мафиозной, ни комичной, либо он отсюда уедет. Хитрец Луиджи конечно же знал, что дядюшка не позволит ему уехать в разгаре войны и выложит сколько потребуется, чтобы убрать все препятствия с его пути. И Луиджи добился своего. Джакомо посоветовался с адвокатом, тот перебрал все легальные и нелегальные возможности и за гонорар всего в три тысячи долларов — включая небольшую взятку — добился того, что «н» изменили на «т», и Капоне стал Капоте. Хотя и это звучало на американский слух не очень приятно, но все же лучше было носить фамилию писателя 24, чем гангстера.
24
Намек на Трумэна Капоте (1924—1984), американского писателя, критически освещавшего современное буржуазное общество.