В ГРУ своих разведданных хватало и, отрабатывая их, а также собранную следователями и вброшенную Авдеевой информацию, отделу предстояло создать базу данных для системного анализа всей экономики в целом. Не понимая расходов оборонной и космической промышленности, трудно оценить сложности обувной отрасли. Следовало подвести их к мысли, что пора менять все: технологии, принципы стимулирования, контроль качества и баланс сил в экономике. Далее планировалось привлечь ученых для изучения проблем вычислительной техники, информатики и интернета. И затем уже, наработав материал, внедриться в Госплан для долгосрочного планирования и управления экономикой.
Печальный опыт показал, что усиление командных методов управления, предпринятое Хрущевым, к успеху не привело. Уже тогда это заставило ученые умы искать некие рыночные элементы, чтобы внедрить их в советскую экономику. И сразу возникла проблема — институт рынка представлялся социалистической системе чуждым. Более того, он был враждебным идеологически. Какой частник на пути к коммунизму? Сфигали? Какая конкуренция при социализме? Вы чего? Сама мысль об этом казалась кощунственной. Идеология прочно стояла над экономикой.
Отбросив постулаты марксизма, аналитикам предстояло вернуться к голой экономике. И с этих позиций по новой изучить программу реформ Косыгина, дополненную Либерманом. Вникнуть в концепцию Глушкова, основанную на кибернетике. И закончить теорией оптимального функционирования экономики. После чего Авдеева собиралась вбросить парочку свежих идей и собственный взгляд на проблему.
Чехи, к примеру, делали прекрасную обувь до социализма, во время социализма, и после социализма. Хотя именно при социализме, в семидесятых годах, кроссовки «Ботас» гремели по всему миру. Почему? Кто-нибудь этот опыт изучал? А если изучал, то где выводы?
Создавая рабочую группу, Авдеева хотела, чтобы бравые прокуроры сами до всего докопались и вникли во все узкие места. Комиссия партийного контроля изучит анализ, разработает мероприятия, которые поступят в Политбюро и Совет министров. Доклад обязан быть убедительным, именно такую задачу ставила перед собой Авдеева. Для успеха операции имелись образцы обуви из будущего и детальный анализ моды семидесятых годов.
Захватывать мир, уподобляясь компании «Адидас», нам не нужно — незачем пытаться прыгнуть выше головы. Задача гораздо проще: из тех материалов, что есть, наладить производство добротных товаров средней руки. Сделать так, чтобы их покупали. Пусть не в драку, пусть без восторженных од, но покупали.
В экономике все придумано до нас. Сделать придется многое, но для начала следует развязать руки частной инициативе. Сделать это проще всего, ведь государственный контроль никуда не денется. Более того, он усилится обновленным Комитетом народного контроля и военной приемкой в гражданском исполнении, которую назовут «Госприемка».
И если это не поможет, был еще один путь. Но пока об этом думать рано.
Все резкие движения будут позже, а пока Авдеева перешла в соседний кабинет. Одетая в полувоенный френч и строгую юбку, Лизавета Сергеевна издали в глаза не бросалась и начальством не выглядела. Но едва она мазнула фиолетовым взором, оглядывая помещение, как мужчина в тюремной робе вскочил со стула у стены. Коротко стриженый, был он худ, плешив и носат. У него было честное лицо человека, повидавшего жизнь с разных сторон. Именно так выглядят люди, занимающиеся экономическими преступлениями.
Отработанным голосом человек затараторил:
— Заключенный Крахмал Альберт Моисеевич, осужден…
— Садитесь, — властно бросила Авдеева, прерывая доклад. А невозмутимому лейтенанту, писавшему чего-то за столом, сообщила иное: — Меня зовут Лизавета Сергеевна, я от маршала Захарова. Можете идти, товарищ лейтенант.
— Но мне сказали, здесь будет допрос, — хмуро возразил офицер. — Я обязан присутствовать. Вести протокол, и все такое.
— Протокола не будет, — ровно ответила Лизавета. Однако глаза налились фиолетовым блеском. — Идите, и доложите своему начальнику о моем решении. Выполняйте!
Тот встал, одернул китель, но затем потянулся к телефону. Женщина вдруг сверкнула глазами:
— Не зли меня, лейтенант!
Она сказала это по-прежнему ровным тоном, но так, будто хлестнула. А заключенному Крахмалу почудилось, что воздух в кабинете сгустился. Эта женщина умела быть убедительной — офицера как ветром сдуло, вместе с его коричневой папочкой. Она подошла к окну, сняла одну перчатку и протянула руку к батарее парового отопления. Обычный жест озябшего человека, но вдруг раздался треск. Заключенный вздрогнул. Ему пришли новые виденья — будто между женщиной и батареей мелькнула синяя искра, а затем потянуло озоном. Будучи невысокого роста, в эту минуту мужчина сжался, стремясь стать еще меньше.