— Понятно, что ничего не понятно, — вздохнула она. — Ты постоянно чего-то скрываешь.
Глава 33
Глава тридцать третья, в которой Елизавета свет Сергеевна излучает китайскую мудрость
Бездоказательные обвинения выслушивать обидно. Пришлось добавить резкости:
— Послушай, Лиза: твое тело умирало. Оно практически полностью было поражено метастазами. Медикаменты помогали, но держалась ты благодаря железной воле. Умирать неприятно, и в глубине души ты этому яростно противилась. А когда болезнь ушла, твой организм начал восстанавливаться с нуля. Причем энергично, по-другому ты не умеешь. Я же говорю: железная воля.
— И стальные яйца, — добавила Лизавета.
— Короче говоря, ты работящая, — нашел я подходящее слово.
Насчет стальных яиц сомнений не было, но аллегория показалась мне слишком яркой.
— Меня по-всякому называли, только не ленивой, — согласилась она. А потом процитировала: — Вы всё еще воруете? Тогда мы идем к вам.
Взмахнув блинчиком, я вернулся к теме:
— Так вот, о странностях. Твой организм однажды подвел тебя. И теперь ты, скорее всего на подсознательном уровне, требуешь от него прочности. Многократно большей прочности, чем было раньше.
Фиолетовые глаза удивленно сверкнули:
— Ты точно не колдун? Такие мысли бродили в моей многострадальной башке.
— Между тем в любом человеке скрыты дополнительные возможности, которые проявляются в экстремальных ситуациях. Ученые давно об этом твердят. Ты же видишь: твой организм, восстанавливаясь, раскрывает неизвестные генетические тайны. У тебя молнии из пальцев, у меня грузовой лифт во времени. Явление очевидно, но физика его непонятна.
— Мне физика и в школе была не по плечу, — призналась Лизавета. — На зубрежке тогда выехала. Я, знаешь ли, гуманитарий до кончиков ногтей.
У меня же, наоборот, склад ума технический. Но на дне каждого сердца есть свой осадок.
— В целом физика — штука консервативная, интуитивно понятная. Вроде традиционного стиля секса.
— А здесь, значит, нетрадиционный стиль? — хмыкнула она.
— Однозначно. Процесс перехода слишком сложен для меня, чтобы разобраться самостоятельно. А привлекать других людей стремно. Ничего, бог даст, разберемся.
— Эй, я тоже к людям в белых халатах не хочу! — шепотом вскричала она. — С некоторых пор к докторам отношусь с предубеждением. За добрыми глазами эскулапов обязательно торчат уши спецслужб. Они так разберутся, что на запчасти разберут.
— Умная девочка, — поддакнул я. — Обойдемся без яйцеголовых.
— В интернете полно ясновидящих телепатов, — заговорщицки прошептала Лизавета. — Они все знают, особенно про тазобедренную область. Копчик у них отвечает за состояние элементального тела, лобок бережет состояние тонкого тела, а пупок присматривает за ментальным телом. Там еще полно деталей, но жопа очень важна, Антоша.
— Так вот почему следует опасаться приключений на собственную задницу! — догадался я.
— Именно так экстрасенсы и говорят, — кивнула она. — За небольшую плату они считывают информацию из окружающего пространства и видят энергетические поля людей. Самые крутые из них зовутся медиумами, они умеют говорить с мертвыми.
— Присматриваешь себе новую работу? — усмехнулся я. — Гляди там, среди медиумов высокая конкуренция.
— Есть работенка попроще, — сказала она. — Самые резкие маги взламывают компьютеры с помощью одной только мысли.
— Говоря научным языком, — предположил я, — эти маги подчиняют себе духов компьютера?
— Ладно, давай серьезно о простом, — Лизавета задумчиво жевала котлетку. — Почему я жру, как мимо себя? Запихиваюсь постоянно, и не толстею?
— Ну, здесь все просто, — хлебнул я чайку. — Перестройка организма продолжается, и ему требуются полезные вещества, самые разные. Поэтому тебе хочется и мяса, и фруктов, и овощей. Это нормально.
— Антоша, а как объяснить, что я очки перестала надевать? Читаю легко, даже мелкий текст.
— Это плохо?
— Да нет, хорошо, — она понизила и без того тихий голос. — Но еще я стала видеть то, что сзади.
— Как это? — опешил я. — Так не бывает! Четкое поле зрения человека — сто десять градусов.
— Раньше я тоже так считала, — согласилась Лизавета. — А сейчас такое чувство, будто у меня на затылке еще один глаз. Голову не поворачиваю, а все вижу. И если раньше я только смутно ощущала сзади контуры образов и движение, то теперь ясно вижу.