— На улице дубняк, а здесь хорошо, — она прошлась, разглядывая собранные шкафчики.
Пришла Алена в домашней одежде, что обычно применяют для лежки на диване — в лыжных штанах и свитере. Но и эти обыденные вещицы смотрелись на ней эффектно, как на модели. Впрочем, она готовая модель и есть. На такую что угодно нацепи, хоть вериги, и можно рекламировать.
Алена хмыкнула одобрительно, только не моим мыслям, а проделанной работе:
— Ну что я вам скажу, неплохо получается. И расцветка веселенькая.
Затем она через голову стянула пуловер. Зрителям в моем лице предстала яркая футболка «Дольче Габбана» с разноцветным принтом, стилизованным под средневековые витражи. Моя футболка! Старая, выстиранная, но моя. Давненько не встречал ее в шкафу, уже и думать о ней забыл. А пропажа вона где, обтягивает чужую грудь третьего размера.
— Так-так, — укоризненно вздохнул я. — Не стыдно?
Алена даже не подумала смущаться.
— Было ваше, стало наше, — она показала язык. — Мягкое хлопковое джерси комфортно облегает фигуру и позволяет телу дышать.
— Год назад это была моя любимая майка. И там дышало мое тело, — снова вздохнул я. — Грабительница!
— Не отдам, — решительно заявила Алена. — Мне нравится то, что нравится вам. И вообще, я к ней привыкла. Практически приросла.
— Что с бабы упало, то пропало, — пробормотал я с депрессивной грустью. — Прощай, любимая, прощай.
— А что это у нас тут полотенцем накрыто?
— Пирог.
— Давайте, — она с ходу перешла к дегустации. И, уминая рыбный пирог, потребовала чаю. — У вас еще остался Бай Хао Инь Чжэнь?
Такое у меня имелось. Достаточно было протянуть руку, чтобы банка прилетела из дома, прямо на раскрытую ладонь. Пока я мыл чайник и заваривал напиток, Алена взялась меня просвещать.
— Недавно вычитала в инете, что серебряные иглы белого чая Бай Хао Инь Чжэнь обладают чудесными свойствами. Они придают силы, и одновременно с тем избавляют от бессонницы.
Рекламные слоганы мне были известны давно, однако хмыкнул я по другому поводу:
— У тебя нет сил, и одолела бессонница?
— Нет, — она вдохнула аромат, летящий из чайника, — но хочется прикоснуться к роскоши, которая доступна только императорам. Представляете, раньше смельчакам, вывозившим белый чай в Европу, грозила смертная казнь.
— А вот товарищ Хрущев не любил такой чай, — сообщил я между делом.
— Почему?
— Однажды Мао Цзэдун угощал его белым чаем, и во время беседы принялся вынимать из чашки распаренные чайные листы. Он слизывал их с пальца и с удовольствием жевал.
— Это так вкусно? — поразилась девчонка.
— Не знаю, — усмехнулся я. — Но товарища Хрущева чуть не вывернуло. С тех пор он возненавидел белый чай, даже упоминать о нем запретил.
Алена улыбнулась с хитрецой:
— Надо будет попробовать эти чаинки.
— А почему нет? — пожал я плечами. — Вот прямо сейчас и займемся.
Во время чаепития Алена болтала о всякой ерунде, смеялась моим шуткам и выглядела вполне беззаботной. Разглядывая ее ясную улыбку, я заметил:
— Знаешь, а ведь в прошлой жизни ты была другой.
— Какой? — заинтересовалась девчонка.
Пришлось сказать правду:
— Расчетливой стервой.
— А я стерва и есть, Антон Михалыч, — ровно ответила она.
— Хм, — засомневался я. — Что-то не верится. Мне кажется, ты изменилась.
— Конечно, изменилась, — воскликнула Алена. — Ведь в нашем мире появились вы.
— И что?
— И я влюбилась!
— Хм, — засмущался я от такой откровенности. — А как же Антон?
— Так вы и есть этот Антон! Только старше, мудрее и богаче.
Я попытался возразить, однако она перебила:
— Ничего мне не светит, Антон Михалыч. Когда поняла это, смирилась. Из инета я изучила свою жизнь, — она повела рукой, — ту, которую прожила в вашем мире до старости.
— Серьезно изучила?
— А то! Всю желтую прессу проштудировала. Французскую и немецкую тоже. Вы меня подспудно опасаетесь, и правильно делаете. Один раз я уже обманула.
— Но то было в другой жизни, — снова возразил я. — И та женщина — совсем не ты.
— Кину в конце концов, поматросю и бросю, — заверила она. — Скольких мужиков я сделала несчастными в той жизни? Типичная богиня раздора Эрида, блин.
Соглашаться с очевидным мне не хотелось:
— Ты еще сравни себя с Тиамат, чудовищной богиней хаоса.
— А почему нет? — спокойно выдала Алена. — Я красива и соблазнительна, но несу лишь зло и разрушение. Хитрая самовлюбленная стерва.
Мне показалось, что произнесла она это с неким удовлетворением.
— А не сгущаешь ли ты краски?
— Нет, я не наивная албанка, — Алена легко отвергла возражения. — Детали другие, тенденция прежняя.
Мне оставалось только усмехнуться. Девочка выросла на глазах, совсем по-взрослому рассуждает. Даже с уклоном в философию.
— И чего ты там выяснила?
— Я хитрая эгоистка. Расчетливая сука. Честолюбие и амбиции, вот мой конек. Мне важно тешить собственное эго. Вот посмотрите сами: институт этот мне параллельно, в него совсем не влюблена. От советской кинематографии не тащусь и не благоговею.
— Думаешь?
— Честно, — Алена отставила чашку. — В кино у Гайдая снимаюсь ради славы, и профессия актрисы меня не восторгает. Но учусь. И буду учиться, это мне надо для старта. Знакомства, связи, поклонники — все это инструмент, лыжные палки для лыжника. Аньку не люблю, но она готова помочь, и в любой момент доставить пиццу. Верку не люблю сильно, однако она уже три раза снимала с меня сглаз. И по женской части выручила, избавила от неприятной хвори. Володю Путина не люблю, а что делать? В будущем пригодится, он ценит старую дружбу. Папашку своего не люблю, потому что скотина. Мать бросил, завел любовницу. Я жучок в квартире поставила, много интересного услышала. И знаете, чем они занимаются там, кроме секса? Стучат друг на друга. Прямо по домашнему телефону, только разным кураторам.
А вот эти откровения вогнали меня в оторопь.
— И всё тебе не так, и всё не этак…
В синих глазах мелькнула лукавая улыбка:
— Впечатлительной простушкой я была в девятом классе, с наивными грезами и детскими мечтами. И выросла не только я. Мир изменился, и он уже не будет прежним.
— Чего же ты хочешь сегодня, милая? — недоуменно вопросил я.
— Хочу в советском телевизоре засветиться, — открыла она тайную мечту. — А что? Внешность у меня есть, голосок приятный. Фигура на месте. Наряды могу купить любые, интернет рулит. Если надо, подкрашусь, косметики дома навалом.
— И в каком качестве думаешь светить? — задумался я. — Диктором?
— Нет, там у них все схвачено, — рассудительно заметила она, — дикторская мафия в очередь стоит. Зубры! Я задумала новый вариант прогноза погоды. Есть на примете парочка сценариев, но главная фишка не в этом.
— А в чем?
— Львенок у меня на руках.
— Чего? — я слегка обалдел.
— Представляете: я, вся такая нарядная, хожу вдоль карты страны, и рассказываю о погоде. Хорошо хожу, в полный рост. А на руках ваш котенок сидит!
— Послушай, это тебе не игрушки, — возмутился я. — Это живое существо. И, между прочим, дикий зверь.
— Ничего, у нас нормальные отношения, — утешила она меня. — Мы дружим.
Такой ответ меня не устроил:
— И как ты себе это представляешь? Там же люди кругом, прожекторы, операторы, персонал. Шум, гам. Перепугаете мне ребенка…
— Антон Михалыч, все продумано! — Алена вскочила, заторопилась. Глаза ее горели синим огнем. — Это же не прямой эфир! Снимать будем в нашем павильоне, заранее. С Леонидом Гайдаем я договорилась. Всю славу от задумки ему отдаю. С Анькой тоже договорилась. Она котенка принесет, когда надо, покормит. А после съемок — сразу к вам домой. А? Антон Михалыч, миленький, это же слава на весь мир! Дадите львенка на денек?
— Один денек? — засомневался я. — Один раз предскажешь погоду, и все?