— Судьба разбросала нас по диванам, — пробормотал тихо, укрываясь пледом.
Дикий зверь подполз и моментально пристроился под бочок. Накрыв его рукой, я заодно прикрыл глаза. А затем, оставив тело отдыхать, переместился душой к Антону. Вмешиваться в события не собирался, интересно было просто понаблюдать.
Здесь творилась суета под названием «украсить праздничный стол к приему гостей». Последние штрихи, так сказать, и занималась этим Вера. Металась как угорелая, а помощник Тоша путался у нее под ногами. Ну да, с палочкой и костылем особенно не разгонишься. Впрочем, правильно выкладывать салфетки и вилки он все равно не умеет.
Однако родители быстро не появились — видимо, устроили осмотр дворового хозяйства. Любопытство отца с матерью понятно, порядок надо проверять. Как говорится, без контроля даже хорошие люди портятся. Родителей тут не было три недели, уезжали на курорт. В начале декабря отцу обломились санаторные путевки в Ессентуки, глупо было бы отказываться. Пусть и зима, не бархатный сезон. Здоровье дороже, как ни крути.
Наконец, открылась дверь. И в комнату вошли гости, веселые и румяные. Верхнюю одежду они оставили в коридоре, а в руках тащили по приличной сумке. Улыбка сползла с маминого лица:
— Господи боже мой! — воскликнула она вместо приветствия. — Антоша, почему ты опять на костыле?
Отец от комментариев воздержался, лишь крякнул с досадой.
— Ерунда, ма, — солидно соврал парень. — Катался на лыжах, нога подвернулась.
— Да? — засомневалась мама. — Сильно упал?
— Ударился слегка, и на ветку напоролся, — он даже глазом не моргнул. — Здравствуйте! И с Рождеством.
Антон полез обниматься, а Вера твердо заявила:
— Вы не волнуйтесь, тетя Лида, у меня все под контролем. Ногу мазью мажу, перевязки делаю. Через неделю будет козликом скакать.
Но сбить с мысли маму еще никому удавалось.
— Ну-ка, сына, покажи, — заявила она решительно.
— Зачем? — Тоша отступил, делая шаг назад.
Мама, наоборот, придвинулась:
— Давай-давай, снимай штаны.
— Да чего там смотреть? — уверенности в голосе парня не было.
Мама пропустила возражения мимо ушей. Не дожидаясь выполнения команды, она присела и сдернула треники. Антон едва успел придержать трусы.
— Хм, — сообщила мама удивленно. — Странно. Обычная повязка, крови нет. А где болит?
— Нигде не болит, — отрезал парень, нервным движением подтягивая штаны на место. — Говорю же тебе: ерунда. Просто врач посоветовал ногу не нагружать.
Мамин взгляд скользнул по комнате. Узрев кота, она переключила внимание на новый объект.
— Лапик, Лапик! — засюсюкала бывшая хозяйка.
Кот, дрыхнувший у теплой стенки печи, приоткрыл один глаз, чтобы укоризненно взглянуть на оратора. С раннего утра Вера колотилась на кухне, и Лапику из обрезков много чего досталось. Поэтому потискать себя он дал, но без всякого восторга. Тем временем отец начал выгружать гостинцы — свертки, пакеты и банки. Возня с котом задевала его мало, у них всегда были натянутые отношения, напоминающие вооруженный нейтралитет.
— Батя, ну зачем? — насупился Антон, помогая разместить груз на подоконнике. — У нас без того еды полно, на целый взвод хватит.
— Всякого полно, а такого нет, — хитро прищурился отец. — Вот, балык из холостого осетра. Красота! Дальневосточные деликатесы в нашем магазине не купишь. Глянь: это крабы, а это креветки. Еще печень трески. А здесь редкий морепродукт, осьминог в остром соусе.
— Амурскую икру зря тащил, у нас своя есть, — парень попытался вернуть банки в сумку, но мама пресекла эти потуги на корню.
— Девушкам в интересном положении нужно разнообразно питаться, — вставила она важную мысль.
Вера промолчала, хотя не любила икру ни черную, ни красную. Однако есть вещи, с которыми не поспоришь. А вот солидная трехкилограммовая банка ее восхитила.
— Ой, жупановская селедка! — обрадовалась она. — Маслом залить, укропом посыпать… Давайте откроем?
Восторг девчонки мне показался странным. Кроме океанской селедки, на столе уже имелась селедочка не хуже — донская. Домашнего пряного посола, она таяла во рту. А еще в отдельном блюде развалилась селедка горячего копчения, балык из селедки, а рядом с ними селедка холодного копчения. Рыбную икебану завершала жирная килька, обрученная фиолетовыми кольцами лука.
— Нашу селедку солят с пряностями, а это маринованная, — авторитетно заявила девчонка.
— А не специального посола? — усомнился отец.
Они принялись живо обсуждать особенности слабосоленой жупановской селедки, с ее неповторимым изысканным вкусом. При этом углубились в теологический спор, какой метод соленья лучше — английский или голландский. Свои словесные аргументы знатоки дополнили вещественными образами. Быстренько намазали маслом несколько кусочков хлеба, чтобы уложить сверху ломтики селедки разных видов. Два гурмана стали делиться мнениями и бутербродами, но мама гастрономический диспут проигнорировала, перешла в спальню.
— Ого! — сказала она. — Какая клетка огромная. А где Кеша?
— Да все там, — ногой Антон отпихнул Лапика, который попытался проникнуть на запретную территорию. — В домиках сидят.
С двух сторон клетки висели фанерные ящики с круглой дыркой. И оттуда раздавалось равномерное шуршанье.
— У попугаев будут птенцы?! — шепотом догадалась мама. — Господи боже мой!
— Даже попугаи вьют гнездо, — кашлянул отец. — А ты, сын, почему до сих пор не женился?
— Да я сто раз предлагал! — возмутился Антон. — Вера не хочет.
— Свадьбы не будет, — ровно заявила девчонка. — Меня все устраивает и так.
Отец с этим не согласился.
— Как-то не по-людски это, ей богу, — буркнул он. — Почему, дочка?
— Мы с Тошей посоветовались, и я решила, — пресекая дальнейший разговор, Вера сменила тему: — Может быть, сядем за стол? У нас все готово.
Объяснять родителям, что у Веры устойчивый бзик по поводу скорой смерти, Антон не стал. Впрочем, такое никому говорить нельзя, не поймут. Вместо пустых слов он кинулся к подоконнику за бутылкой водки, передал отцу. Вере и себе налил морса из хрустального графина. В хрустальные фужеры, ясное дело.
Тост отца был краток.
— С праздником, товарищи, — сообщил он голосом Левитана. — С рождеством христовым!
— Ты чего-нибудь в тарелку положи, — всполошилась мама. — Или опять после первой не закусываешь?
А на столе творилось изобилие. Икра всех мыслимых видов: кабачковая с перцем, свекольная с огурцами, грибная с морковью, баклажанная с зеленью. Холодец. Салат оливье и селедка под шубой. Наконец, домашние паштеты, что перепали из запасов деда Анюты.
Быстренько зажевав килькой на хлебе, отец разлил по второй. А Вера к многочисленным блюдам добавила чугунок вареной картошки и сковородку шипящих колбасок, тоже привет от Анюты.
— Какой пикантный вкус, — заметила мама. — Славные купаты с чесночком!
Отец лишь кивнул. Ножом и вилкой он работал весьма энергично, разрушая красиво сервированные блюда. Застольная беседа возобновилась лишь после серьезной паузы, когда дегустация закусок прибрела вялый вид. Под грибной жульен мама поведала о санаторных буднях и передовых методах лечения грязью. Минеральная вода, что течет из крана, ее особенно не удивила, а вот соляной пещере и водопадам достался отдельный рассказ.
Посчитав, что гости закусили достаточно, Вера выставила на стол фарфоровую супницу. Будто истинный сомелье, торжественным жестом она подняла крышку.
— Хороший дух, — мама повела носом. — Рыбный сливочный супчик?
— Стерляжий, — кивнула девчонка. — Недавно сварила, еще горячий.
— Ну-ка, ну-ка, — заинтересовался отец. — Давай попробуем твою стряпню, хозяйка.
Вера разлила уху по тарелкам, а потом густо посыпала мелко резаным укропом.
— Откуда зимой свежая зелень? — поинтересовался отец, пробуя супчик на вкус.
— На подоконнике в спальне растет, — Вера чинно сложила руки. — Там и цицмата есть, и реган. Посадили травку для птичек, нам тоже хватает. Могу вам настричь, хотите? Алаверды, так сказать.