Кивнув офицерам, он удалился. Избегая громких регалий, Авдеева коротко представилась, и с ходу взяла быка за рога:
— Как вы уже поняли, речь пойдет об экономике. Основная цель советской экономики — это удовлетворять общественные потребности. Прибыль важна, но она вторична. И что же мы имеем в смысле удовлетворения? Смотрите, товарищи, всего один пример. Госплан СССР планирует производство определенного количества обуви. Фабрикам спускаются цифры, даются фонды, утверждаются образцы. Ежедневно фабрики производят разнообразную обувь согласно плану. Много производят, между прочим, больше всех в мире. Затем предприятия свою продукцию передают в торговую сеть. Когда мимо магазина идешь, видишь полки, заваленные товаром. Бери — не хочу. А посмотришь внимательно: не берут! Вот если выбрасывают в продажу чехословацкую обувь «Цебо» или «Ботас», тогда в магазине драка. А наши башмаки годами на полках пылятся. Через два года хранения остатки списывают. Это нормально?
Собрание молчало, с интересом внимая оратору. Поэтому Авдеева продолжила:
— Заметьте, при этом никто не виноват. Все сидят на попе ровно, с премией за выполнение плана. И фабрики, и их поставщики, и даже магазины.
— А почему, кстати? — оживился один из офицеров. — За что магазину премия, если обувь плохо продается?
Авдеева развела руками:
— Потому что магазин делает план на импорте. Горторг выручает, подбрасывает дефицит в нужное время. Ясное дело, не просто так, за взятку. Но это отдельный разговор, и не с вами.
Офицеры переглянулись и, кажется, облегченно вздохнули. Работать дублером ОБХСС им не очень-то хотелось. Едва заметно Лизавета улыбнулась.
— Ладно, согласимся: мы не умеем клепать обувь. Бычков выращивать умеем, кожу выделывать умеем, оборудование на фабриках исправно, а башмаки продаются плохо. Почему?
— Руки у них кривые, — сообщил бойкий капитан. — И колодка неудобная. И фасон не модный.
Авдеева хмыкнула:
— Согласна. Нашу обувь в Чехословакию поставлять бессмысленно.
Когда-то по молодости лет она удивлялась фотографиям в журнале «Физкультура и спорт». Почему наши футболисты выступают в германской экипировке с тремя полосками? Неужели наша промышленность не может одеть лучших спортсменов страны? Несколько позже Лизавета узнала, что «Адидас» давно окучивает эту поляну — он зашел в страну еще при товарище Сталине. Однако доступной эта форма не стала, в ней щеголяли лишь избранные сборники и отдельные партийные бонзы.
Конечно, ЦК КПСС требовал изыскать отечественную форму. И вот что отвечал Спорткомитет СССР: «Наше производство не готово к выпуску конкурентоспособной спортивной обуви. В настоящее время отсутствуют специальные химические материалы, искусственные кожи, оборудование и т. д. Ввиду отсутствия опыта предлагаем продолжить закупки импортной экипировки». Как ни печально, но с остальной спортивной экипировкой дела обстояли так же. Проще казалось купить, чем наладить собственное производство.
Лизавета вздохнула:
— Значит, производя неходовую обувь, мы плохо удовлетворили общественные потребности. Были бы рады «Цебой» народ завалить, но импорта на всех не напасешься. И можно было смириться, махнуть рукой: «ах, не смогла». Но это стратегический вопрос, не только экономический. С военной точки зрения нарушается и боеспособность вооруженных сил СССР. Кроме того, нарушаются права военнослужащих и членов их семей.
— Как это? — не понял капитан.
— А как вы будете воевать в неудобной обуви? Прослеживается плохая тенденция. Сегодня они разучились гражданские башмаки делать, а завтра с военной обувью начнут халтурить?
— Хм, — задумался капитан.
С такого ракурса он на проблему не глядел. А ведь добротная обувка для бойца — первое дело после оружия.
— В плохих ботинках вы и воевать будете плохо. А ваши жены в плохих туфлях будут плохо работать на оборонных заводах. Во время войны, уверяю вас, импорта не станет. Поймите: происходит полная чушь. Миллионы народных рублей тратятся на неходовой товар, буквально выбрасываются на ветер. По этому поводу наша экономическая наука применяет слова «неэкономно» и «расточительно» — но это мягко сказано. Создалась ситуация, когда преступление налицо, а наказанием не пахнет, — она опустила взгляд. — Вот у вас, товарищ капитан, на ногах обувка явно не от фабрики «Красный треугольник». У вас ботиночки, не побоюсь этого слова, «Саламандер». Скажите, все ваши офицеры ходят по военной прокуратуре в импортной обуви?
Поджав ноги, прокуроры смущенно переглянулись. А Лизавета Авдеева ждать ответа не стала.
— Интересно, а если прокурорам импорт запретить?
Офицеры опешили:
— Как это запретить?
— Ну, чтобы стимулировать работу мозга. А что вы думаете, я сама буду копаться в причинно-следственных связях? Тем более, я ничего не понимаю в этих подметках, рантах, гусариках и штихмассах.
— А мы, значит, понимаем? — обиделся капитан. — Мы военные прокуроры, а не сапожных дел мастера!
— Нет, милые мои, вы не поняли, — она блеснула фиолетовым взглядом. — Вы во всем сами разберетесь. Вы посмотрите в корень проблемы! Это сложнее, чем вороватых прапорщиков за руку хватать, но вы разберетесь.
Авдеева топнула сапожком от «Иро», неведомой в этом мире изящной породы.
— Хм, — дружно засомневались капитаны.
— Или станем дожидаться войны, когда импорт сам закончится? — в голосе Авдеевой зазвенела сталь. — Ставлю задачу: определить кто виноват, и составить план, что делать.
— Послушайте, но это же легкая промышленность! — возмутился один из офицеров. — Это гражданские люди в штатском. Кто нам позволит виновных арестовывать?
Авдеева подняла руку:
— Никого арестовывать не надо. Чай, не тридцать седьмой год. Считайте это доследственной проверкой. Спокойно разберемся, запишем проблемы.
— И всё?
— Нет, не всё. Критиковать каждый дурак может. А вы умные, поэтому вы предложите пути устранения. Когда наметим меры, передадим материал в Комитет партийного контроля. После чего перейдем к следующей проблеме: почему отечественные мужские костюмы не пользуются любовью населения?
— Если бы только костюмы, — буркнул капитан.
— И если бы только мужские, — добавил второй.
Авдеева хищно улыбнулась:
— И снова согласна! Вы догадались, к чему я клоню: нам следует понять тенденции, которые мешают удовлетворению общественных потребностей. Понять, чтобы исправить. Надо менять материалы? Менять оборудование?
— Лучшие материалы и импортное оборудование идут в ракетно-космическую отрасль, — сообщил третий капитан. — И кадры там работают самые лучшие.
— Это логично. Для производства ракет требуется точное оборудование, — хмыкнула Авдеева. — Вы предлагаете клепать ботинки на станках с ЧПУ, с точностью до одного микрона? Наверно, это поможет. А может, проще настучать по дурной башке и оборвать кривые руки? Или вообще все поменять в консерватории?
— Так это надолго! — догадался вдруг капитан, и опечалился.
— Как пойдет, — пожала плечами Авдеева.
От его товарища последовал вопрос с подковыркой:
— И кто позволит менять правила в консерватории?
— Поменять можно все, кроме потребителей, — отмахнулась Авдеева. — Помните, как один мудрец однажды сказал Моисею: «У меня нет других евреев для тебя»? И если потребителей нельзя менять, значит, будем менять правила.
— Хм, — засомневался капитан.
Лизавета спорить не стала. Сомнения — это не страшно. С ними можно жить. Достаточно сделать паузу и все обдумать, пытливому уму свойственны сомнения.
Глава 43
Глава сорок третья, в которой каждый за себя, лишь один бог за всех
Слабо представляя себе, что такое конкуренция, советский народ неохотно покупал отечественную обувь. Предпочитая давку в очереди или переплату спекулянтам, люди на практике реализовывали это понятие. Будучи частью народа, капитан все видел своими глазами, и слабое знание экономической теории никого из потребителей не смущало.