— От русской колбасы я не в восторге. И местный сыр тоже не фонтан. Хлеб ужасный. Или я сгущаю облака?
Красноречиво промолчав, я патриотично ушел от прямого ответа, а валькирия озвучила следующий пункт меню:
— Могу предложить замороженную пиццу, ее только в духовке разогреть.
Это был удар, разбивающий мои позиции. И не отвертишься, отвечать придется.
— Пиццу со вкусом горя? Нет-нет, — открестился я. — Будем проще, сделаем как-нибудь по старинке. Например, положим ломтик окорока на кусочек хрустящего хлебца. А это ваша знаменитая колбаса «фалукорв»?
— Да, недавно летала домой по делам, прихватила сумку еды.
— Протухшей селедки что-то не видно, — повел носом я. — Запахи сплошь приятные.
— Наша селедка не протухшая, она квашеная, — поправила валькирия мою неграмотность, а затем успокоила: — Этот деликатес уже съела.
Следом за закусками появилось куча бутылок. Я узнал «Мартель Ноближ», «Абсолют» и «Аквавит Андерсон». Остальное осталось неопознанным.
— Виски, коньяк, водка, — повела рукой валькирия.
— Погоди, а ветеринары справку дали? — вместо выбора напитка поинтересовался я.
— Да, — кивнула она. — И мне, и Дику.
— Неси, — велел я, сооружая бутерброд с бужениной и оливками. — Снимки, справки, рекомендации. Весь анамнез неси, буду смотреть вынимательно.
Глава 49
Глава сорок девятая, в которой мы познакомились случайно, в твои я посмотрел глаза
В последние месяцы я нахватался разных медицинских познаний. И жизнь заставила, и самому было интересно. Набрался по верхушкам, конечно, но в проблемах колена разобрался основательно. Пациенты, в смысле Антон, Вера и я сам, не жаловались. Основную работу там, правда, сделали хирурги. Только я тоже немало сил приложил, доводя коленки до образцового состояния — и внешне, и внутренне.
А из справки вытекало, что у Хильды, кроме ушиба ноги, еще и травма связок правого колена.
— Синяк на бедре у тебя приличный, но не критичный, — сообщил я, дегустируя копченого лосося. — Кости целые, а шкура на мясо нарастет.
— Ты видишь тело через одежду? — задумалась она, и вдруг порозовела. — Всё-всё видишь?
— Только травмы, — пресек я глупые подозрения. — Что ветеринары сказали насчет мениска?
— Велели идти к специалисту.
— Логично, — кивнул я. — Грамотные коновалы тебе попались. Ходила?
— Зачем? — удивилась валькирия. — У меня полис ДМС, очень хороший. Там все болезни перечислены. Девочки с ресепшена дозвонились до больницы, целая бригада приехала.
— Прямо сюда?
Она пожала плечами:
— Я здесь живу. Врачи посмотрели снимки, с диагнозом согласились. Выписали больничный лист, велели пока лежать.
— Так-так… А потом?
— А потом идти в травматологию, к ортопеду.
— Не очень-то ты лежишь, — хмыкнул я.
— Работа себя сама не сделает, — выдала валькирия стандартное откровение трудоголика. — Чем больше лежишь, тем больше копится дел.
— Под лежачий камень вода не течет, — согласился я. — Только с болезнями тоже надо бороться.
— Резать не дамся! — вскинулась она. — Пока «Пенталгин экстра-гель» втираю. Помогает.
Мне оставалось лишь вздохнуть цитатой:
— «Мой опыт всех ошибок друг. Порой забывчив, а порой опасен».
Хильда нахмурилась. Хорошо ухоженные брови грозно сошлись.
— Что это значит?
— Ты неправильная шведка, — пояснил я. — Интернет утверждает, что шведы предпочитают действовать последовательно. Они любое дело доводят до конца. Если швед встал в очередь, то будет стоять до упора и терпеливо ждать.
— А я не шведка! — неожиданно выдала она, и выпятила подбородок. — Да, я родилась и выросла в Гетеборге, но моя семья принадлежит к древнему германскому роду.
— Ух ты, — поразился я. — Неожиданно.
— Ожиданно! У меня и русские корни есть.
— Да? Только в смысле коленки это неважно. Здесь написано, что сильный удар по колену вызвал травму медиальной коллатеральной связки.
— И что?
— При частичном разрыве одной из частей связки жить можно. Нестабильности нет, характерны только болевые ощущения и незначительный отек. Опухоль есть?
Вопрос я задал для проформы, припухшее колено и без слов наблюдалось особым зрением. Уж в этом деле я собаку съел… Вслух повторил очевидное:
— В колене полно всяких связок и менисков. У тебя, слава богу, разрыва связок нет. Но кое-что починить надо.
— Нет! — согласилась она. — Сначала Дика почини! Он, бедняга, встает с трудом, и ходит еле-еле, на трех ногах.
— Не вопрос, — покладисто согласился я. — Тогда прибери со стола в гостиной, там собачку будем пользовать.
Овчарку мы перенесли вместе с подстилкой, весьма бережно. Но Дик все равно занервничал, предчувствуя недоброе. На столе он заворочался и показал зубы.
— Держи голову, — распорядился я. — Разговаривай и гладь. У него ума хватит, извернется и цапнет.
В голосе Хильды послышались трагические нотки:
— Ему будет больно?
— Ему и сейчас больно. Меньше чем раньше, только боль вредная зараза, всегда возвращается. Смотри, какие глаза печальные.
— Бедная моя собачка… — засюсюкала Хильда. — Учти, Антон: если ему будет очень больно, я буду кричать!
— Да ради бога, — согласился я, пуская волну покоя. — Все отлично, все просто прекрасно. Вообще никаких проблем. У нас всё замечательно…
Дик уронил голову и отключился. А валькирия покачнулась.
«Брови вразлет, ветреная челка, пламень и лед». Психологи утверждают, что такие брови могут быть у очень активного человека, который настойчиво добивается своей цели. Брови вразлет выдают агрессивную и предприимчивую натуру, гордую и уверенную в себе.
Все эти мысли не мешали мне заниматься тазобедренной частью Дика. Это слабое место овчарок, и бить по нему автомашиной нежелательно. Впрочем, сильный ушиб никому не нужен. Энергетические каналы я чинил, вставив руки в собачку, и незамеченным это не осталось.
— Что ты там делаешь? — слабым голосом вопросила Хильда.
— Отбитую задницу собачки ремонтирую, — охотно пояснил я. — На Филиппинах популярны хилеры, в Таиланде — хироманты. А я лечу наложением рук. Ничего сложного, только долго и нудно. Это не больно. Видишь, Дик спит.
— Еще бы он не спал, — кивнула она. — Три дня уже мучается и почти не ест. В меня тоже будешь руки вонзать?
— Буду.
— Ты колдун? Или волшебник?
— Не вижу разницы. Если половина Дедов Морозов не верит в себя, почему я должен верить в волшебников?
— А если серьезно?
— А если говорить серьезно, то это мануальная терапия. Лечение руками. Тут все просто и сложно одновременно. У каждого организма есть кровеносные сосуды, нервы, сухожилия, лимфоузлы… Много чего есть, кроме кожи и костей. И еще имеется такая штука, как каналы энергии. Энергетическое поле взаимодействует с эгрегорами, порожденными мыслями других людей. Организм вроде батарейки, он питает окружающее пространство. Человек сложен сам по себе, но он только часть мира. И всё это взаимосвязано, понимаешь? Живет в гармонии, пока болезнь ее не нарушит.
— И ты можешь сделать так, чтобы просто жить? Без боли и отека?
— А я чем занимаюсь? — слегка обиделся я. — Видишь, собачка спит и не жужжит. А завтра будет бегать козочкой.
— Интересно, а сколько стоят такие услуги? — оживилась она.
— В Ростове легально работает шестьдесят медицинских центров мануальной терапии, — припомнил я. — И еще куча шарлатанов без счета. В инет загляни, рынок кипит. Но тебе повезло, на единственную шведку в городе нашелся лучший костоправ.
— Самый лучший?
— Я такой один. Пока не будет результата, плату не потребую.
— Хм, — отозвалась она. — Скромность не твой конек.
Спорить не стал — время нас рассудит. Конец венчает дело, и он придет.
За разговором, похожим на пикировку, прошло два часа. Собачка дрыхла как убитая, отрывалась за страдания прошлых дней. Можно было бы еще работать, но я устал.