Но, по-видимому, Эннар оказался гораздо сильнее меня. И он лучше кого бы
то ни было понимал, что долг перед нами лежал совершенно одинаковый: и
перед ним, как королем соседней с Пустыней страны, и передо мной, как Иштой, чьи земли граничили с этим местом еще теснее, чем Валлион. Он просто сумел
себя перебороть. Сделал то, что, наверное, должна была бы сделать, в первую
очередь, я. Более того, сразу после столь ошеломляющего заявления моего
разума коснулась такая легкая и настолько нежная, ободряющая волна
поддержки, что я едва не растерялась еще сильнее.
Потому что то, что сделал сейчас Эннар – это был знак невероятного, абсолютного, безоговорочного доверия. С его-то прошлым и отношением ко мне
– просто подвиг, который я не могла не оценить и всю глубину которого осознала
гораздо позже. Но в тот момент я смогла выразить все те чувства, которые
всколыхнул в моей душе это ответ, а просто благодарно кивнула и так же тихо
ответила:
– Хорошо. Я все сделаю.
К загадочной глыбе мы отправились ближе к ночи – все в той же компании, плюс с внушительным сопровождением из числа скаронов. Думаю, Ас согнал
сюда лучших воинов, чтобы предупредить любую неожиданность. Нас окружили
так, что за сильными телами скаронов я не почти не видела песчаных барханов.
От бликующих на их шлемах солнечных зайчиков глаза начинали слезиться. А
вскоре мне вообще пришлось уставиться точнехонько себе под ноги… в смысле, аккурат на луку седла и под ноги бодро бегущей лошадке, потому что пешком
мы, естественно, не пошли. И всю дорогу напряженно размышлять над словами
Эннара, не зная, как именно мне сказать о том, насколько я ценю его жест.
Все же люди ведь кругом. Некоторые свои, некоторые – не очень. Но вслух о
таких вещах как-то неловко говорить, тем более при свидетелях, а мыслеречи я, увы, не обучена.
Минут через двадцать кони остановились, недовольно зафыркав, и Ас сухо
пояснил, что дальше лучше идти пешком. Мы послушно спешились и еще минут
двадцать топали своим ходом, с недоверием изучая проступающие из-под
Александра Лисина. Игрок. Шестой знак.
35
толстого слоя песка поразительно ровные плиты из неизвестного мне темно-
серого камня. Плиты, как оказалось, вели к подножию одного из барханов, где
располагался немаленьких размеров рукотворный кратер. Который, впрочем, больше напоминал воронку от разорвавшегося снаряда, чем расширенную
старательными руками скаронов яму с подозрительным камнем-загадкой.
Признаться, я поначалу надеялась, что относительно ровная дорожка, на
которой не вязли мои туфли с небольшими, но все же каблучками, будет
тянуться точно до ямы, здорово облегчив мне задачу. Однако примерно шагов за
двести до нее каменные плиты под нашими ногами так же неожиданно
закончились, а впереди показалась взмывшая высоко вверх узкая черная
колонна, кажущаяся с такого расстояния острой спицей, небрежно воткнутой в
подушечку для иголок.
«Двести шагов», – на глаз определила я, остановившись на краю последней
плиты. Живое кольцо из скаронов вокруг меня чуть расступилось, позволяя без
помех рассмотреть верхушку колонны, и я ненадолго застыла, внимательно
изучая непонятный объект.
«Спица» выглядела мрачной, чужеродной для Пустыни конструкцией на фоне
молчаливых барханов. Вокруг нее не свистел ветер, не летали птицы, понизу, насколько я могу судить, не виднелись ничьи следы… она была неуместна
здесь, как обглоданная собакой кость, незнамо как оказавшаяся на месте
главного блюда на королевском приеме. Она смотрелась жутковато на фоне
светлого, почти белого песка. А когда небо потемнело еще больше, и верхушка
скалы начала постепенно сливаться с ночной чернотой, исходящее от нее
ощущение мрачной силы возросло многократно.
Я против воли передернула плечами.
Показалось или нет, что мои Знаки похолодели?
Впрочем, отвлекаться было некогда – спустя совсем недолгое время на небо
медленно и величаво выплыли местные луны, и поверхность скалы
стремительно преобразилась.
Во все глаза уставившись на причудливое переплетение линий, внезапно
проступивших на поверхности угольно-черного камня, я в первый миг даже
оторопела. Показалось, что в этой мешанине совершенно ничего нельзя понять.
Линии наслаивались друг на друга, переплетались, сливались, а затем снова
расходились в совершенно хаотичном порядке. Но, в то же время, если к ним как
следует присмотреться, в какой-то момент начинало казаться, что в этом есть