холодная испарина, темные черные глаза стали похожи на два провала в Бездну, под ними
пролегли невесть откуда взявшиеся тени. Черты лица болезненно заострились. Губы посерели, обескровились… он напоминал сейчас живого мертвеца, готового на все ради глотка свежей
крови. И это было воистину страшно.
Но еще страшнее изменился его взгляд, когда прямо у меня перед лицом опустилась
длинная зеленая ветка, на самом кончике которой внезапно вырос и застенчиво распустился
крохотным бутоном уже знакомый сиреневый цветок. Такой нежный и хрупкий, что его было
невозможно поранить. Настолько доверчивый, что его дар было сложно отвергнуть. И до того
нетерпеливый, что при виде моей открытой ладони его аж кинуло в дрожь. А затем сиреневые
лепестки еще и засветились знакомым призрачным светом, словно спеша рассыпаться
коварными искрами и поскорее пристроиться на примеченное местечко.
– А ну, не балуй! – строго сказала я, поспешно сжимая руку в кулак и отводя ее в сторону. – Мы с тобой о чем договаривались, а?
Цветок жалобно сник.
– Даже не пытайся, – еще строже предупредила я и второй рукой отодвинула этого
провокатора подальше. – Больше этот номер не пройдет. Так что исчезни, пока я добрая, и
заодно приведи тут все в нормальный вид.
Шиповник (а вместе с ним и вся поляна) огорченно вздохнул, но послушно отступился.
Цветок на его ветке моментально развеялся в воздухе, будто никогда не существовал, сама
ветка неохотно втянулась обратно. Затем у меня под ногами произошло какое-то непонятное
движение, а всего через миг трава внезапно преобразилась – резко пошла в рост, превратившись из колючего ежика в прекрасный зеленый ковер; тут и там на ней
проклюнулись первые бутоны полевых цветов. Шиповник тоже ожил, попрятав куда-то свои
шипы, расшевелился, расцвел многочисленными алыми цветками. Следом за ним зашелестело
и понравившееся мне дерево, стремительно покрывшись молодой листвой. На кончиках его
многочисленных веток набухли и тут же прорвали толстую кожуру свежие почки, а еще через
миг из них пробились наружу такие же многочисленные желтые «сережки», как у березы в
период цветения. И это было настолько неожиданно и красиво, что я невольно улыбнулась.
– Спасибо. Так намного лучше.
Поляна снова шевельнулась – на этот раз удовлетворенно – и затихла. А я глубоко
вздохнула, впервые чувствуя живые ароматы настоящих цветов, и негромко рассмеялась: вот
теперь я чувствовала себя прекрасно. Меня узнали, наконец, приняли, одарили своим
благословением. Меня внимательно слушали, с нетерпением ждали, с готовностью
откликались на каждый жест, каждое слово и даже мысль… почти как раньше. Да… это было
почти как на Равнине. Потому что здесь я была если не дома, то, как минимум, в гостях у
доброй хозяйки, которая позаботится обо мне и никогда не даст в обиду. И с ее позволения я
снова стала всем: землей, воздухом, ветром… хотя бы на какое-то время. Я дышала вместе с
ними, жила их жизнью, могла почувствовать каждое дуновение, каждый вздох, каждый взгляд
из-под густой листвы… ощущала движение вокруг себя… абсолютно любое… и слышала все, что происходит во мне и вокруг меня.
Лишь потому, что ОНА это позволила. ОНА разрешила. И потому, что этот краткий миг
единения был нашим обоюдным желанием, заставившим меня охватить взглядом чужие
Александра Лисина. Игрок. Шестой знак. Книга вторая.
13
владения, а ЕЙ позволил увериться в том, что решение было принято правильно. Благодаря
чему мы на какое-то время стали одним целым, каким-то цельным, неразделимым существом.
Я была Ею, а она – мной. Я дышала, а Она набиралась в это время сил. Я смеялась, и она
улыбалась вместе со мной. Все стало общим на это короткое время: эмоции, воспоминания, слабости… и не заметить произошедших перемен мог только слепой.
Тогда как Владыка слепым отнюдь не был.
Правда, к его чести надо признать, на этот раз в его руке не появилось никакого
заклинания. И угрозы от него тоже больше не ощущалось. Повелитель словно бы… умер
ненадолго, невесть каким образом оказавшись в благоухающем раю. А когда снова ожил, то
смог лишь пошатнуться и, оперевшись на край стола, тяжело опуститься обратно в кресло, растерянно глядя в мои сияющие глаза, в которых отражался целый калейдоскоп наших
общих с землей эмоций.
Глава 2
Мгновением спустя по земле вновь пробежала долгая дрожь, на этот раз – тревожная.
Листья на шиповнике моментально свернулись, кусты нервно отпрянули от ограды, словно по