К болоту я, правда, не пошла — нечего нам там было делать. Истреблять сегодня многоногов я не планировала, да и, честно говоря, вообще не представляла, как это сделать без помощи армии. А просто так заглядывать в гости к пиявкам показалось мне глупым.
Зато к лесному озеру заглянуть я не отказалась: давно хотелось по душам поговорить с водяным. Так что, выбравшись на знакомый бережок и убедившись, что не ошиблась, я оставила мужчин в сторонке, а сама ласково так позвала:
— Эгей, тцарушка-а-а… величество речное, ау! Всплыви-ка на поверхность, выгляни сюда на минку — разговор к тебе есть!
Ждать, правда, пришлось довольно долго. То ли водяной, заметив подле воды мага, струхнул, то ли русалки чего ему в уши напели, а то ли затаился просто этот хитрован, но в первый раз он просто не явился. Ни ворованным гребешком с досады не кинулся, ни кулаком не погрозил, ни напугать не решился. Собственно, на озере ничего даже не булькнуло и никак не показало, что нас вообще заметили.
Тогда я, улыбнувшись, подняла с земли камешек побольше и, размахнувшись, закинула его подальше. Так, чтобы и брызги полетели, и волны по воде пошли, как от небольшого взрыва. А когда и это не помогло, просто опустила левую руку в воду и вежливо так поинтересовалась:
— Вам кипяченые русалки, случаем, не нужны? Если что, могу обеспечить. Отсчет пошел: десять… девять… восемь…
Водяной сдался на счете «два»: когда я уже приготовилась позвать илэ Мариоло, который, надо сказать, следил за моими действиями со все возрастающим изумлением, вода в озере потемнела, забурлила, вспенилась. Потом со дна всплыл громадный пень, незнамо каким чудом удерживаемый там раньше. А вот на пне-то и восседал с крайне недовольным видом мой старый знакомец — все такой же маленький, тощий, зеленый и с той же самой бороденкой, которая при виде меня грозно встопорщилась и чуть ли не встала дыбом.
— Чего надыть? — неприветливо буркнул он, когда я поднялась и лучезарно ему улыбнулась.
— Здравствуй, отец. Ты чего такой смурной?
— А с чего мне веселиться, а?! — сердито рявкнул тцар. — Явилась тут мне — не запылилась! Ни о чем не спросила, зато опять воду мутить начала… чего пришла?!
— А ты не кричи, отец, — усмехнулась я. — Вышел бы ты на поверхность сразу, все и было бы чин по чину. Никто б тебя не торопил. Но раз уж ты в разведчика решил поиграть, то вот она я — нашла тебя и очень хочу поговорить.
Водяной насупился еще больше и, зыркнув в сторону смирно стоящего в сторонке мага, фыркнул.
— Как же… выйдешь тут, когда огневики стоят на каждом шагу. А я, может, непривычен разговаривать со смертными!
— Со мной же говоришь?
— То другое. Я имя твое знаю…
— И они знают. Что с того? — удивилась я.
— Как это, что?! — не на шутку возмутился дед. — Моя ты теперя! МОЯ! А их я знать не знаю! Вот так!
Я сдержанно удивилась.
— Экий ты торопливый, величество. С чего ж ты взял, что я вдруг твоей стала?
Старичок хитро прищурился.
— А то как же: подарок ведь мой носила?
— Носила, — покорно созналась я, с каким-то поразительным спокойствием обнаружив, что вредный старикашка все-таки пытался воздействовать на меня каким-то чарами. Прав был мастер Гриоло — подарочек-то с подвохом оказался. — Другого-то у меня одно время не было.
— Вот то-то и оно, — заметив мою улыбку, наставительно поднял палец дед. — А подарок мой был особенным. С секретом. Во-от.
Под его торжествующим взглядом я сама не заметила, как улыбнулась.
Ну, блин. Как ты хошь, но не могу я на этого типа смотреть, как на врага. Мелкий он совсем, тщедушный, да и противник из него какой-то… несерьезный. Пыжится-пыжится, как испуганный котенок перед здоровенным барбосом, а толку с этого — ноль. Смешной, право слово. Как бы не зашибить сгоряча.
— Душой к подарку прикипела, небось? — горделиво приосанился водяной, выпятив тощую грудь. — Прикипела — сам вижу. Сама ко мне вернулась? Вот то-то ж. Стал-быть потянуло обратно к водичке-то. Позвала она тебя, вот ты-то и откликнулась. Поэтому теперича я и говорю, что ты моей стала. Как и обещал — русалкою тебя сделаю. Будешь самой красивой у меня в тцарстве!
Он так важно раздулся и с таким довольным видом разулыбался до ушей, что мне аж неудобно стало его разочаровывать. Несмотря на то, что какое-то время назад я действительно испытывала сильное желание стукнуть его по лысоватой макушке и из вредности отобрать украденный гребешок. А теперь… ей-богу, он настолько забавный и весь такой прямо сказочный, что у меня рука не поднималась дать ему подзатыльник! Невероятно, но при всей своей наглости дедок выглядел на удивление беззащитным. Как ребенок, который с какого-то случая вдруг возомнил себя главным и которого до этого дня родители не решались выдрать ремнем.
Посмотришь на такого и думаешь: выдрать-то его, может, и стоило, но… блин, жалко ведь! Такой колоритный персонаж! Ну как на него сердиться?
— Де-еда-а, — наконец, ласково позвала я, всей кожей чувствуя, как напряглись мои парни. — Дедуль, ты глаза-то разуй: ты на мне свое платье видишь, а?
Водяной тут же снова насупился.
— Куда его дела, негодница?! Кому отдарилась?!
— Никому. Мало оно мне стало, вот и не ношу.
— Да быть того не может!
Я виновато развела руками, словно говоря: ну извини, не подошел размерчик-то. После чего водяной внезапно сник, как-то разом сдулся и смешно растопырил уши, сделавшись совершенно несчастным.
— Это чегой-то получается… у меня не будет новой русалочки, да?
Я смиренно опустила взгляд.
— И чарам моим ты не поддалась, да? — печально заключил водяной. — Не опутали тебя своими сетями, не спеленали по рукам и ногам, не привили любови всесильной к водам речным и озерам лесным?
— Увы, — вздохнула я. — Наверное, не гожусь я, дедуль, в русалки. А за платье тебе все равно спасибо — выручил меня твой подарок неимоверно. Собственно, я поблагодарить-то и зашла.
— Да? — неожиданно плюнул на печаль дедок и тут же подозрительно сощурил глаза. — А чем благодарить-то будешь?
Я хмыкнула.
— Советом. Хочешь владения свои сохранить? Старые реки сберечь, а новые приобрести?
— Дык кто ж не хочет, — настороженно отозвался водяной. — Неужто у тебя такие есть?
— Есть, — не стала отрицать я. — И немало. Только за них побороться придется, отец. И до туда еще добраться надо. Ты как, не обленился еще на старости лет?
Он задумчиво пожевал губами.
— А далече идти-то?
— Далече, отец, — посерьезнела я и осторожно сообщила: — Очень скоро Элойдэ-шаэрэ вернется туда, где ему и положено быть — на Во-Аллар. Вместе со всеми своим жителями, людьми, нелюдями, лесами, полями и реками. Соответственно, и с вами тоже…
— Не хочу! — тут же завопил дед, вцепившись в первую попавшуюся корягу. — Никуда отсюда не пойду! Ни за что!
Я сокрушенно вздохнула.
— Собственно, я не спрашиваю, а всего лишь извещаю, что так будет.
— НЕТ! НЕ ПОЙДУ! НЕ СТАНУ! Так все и знайте! — заверещал водяной, опасно раскачиваясь на дрейфующем пне. — Не пойду ни в какой новый мир!
— Вообще-то он не новый, а старый…
— Наплевать! Все равно не пойду! Он мне не нужен! Не хочу я туда! Не буду!
— А если ты там окажешься единственным представителем своего вида? — вкрадчиво спросила я.
— Тем более!!! — почти завизжал беспокойный дед, и вода под пнем снова вскипела. От него к берегу пошли весьма приличные волны, сама вода потемнела, под ней заметались какие-то неясные тени — не иначе русалок напугал, ненормальный. Вот щас как инфаркт их всех хватит, так и получится, что это я во всем виновата.
— Не надо нам ничего! Ни мира нового, ни рек ваших дурацких! Сами справимся!
Ну, мать моя… сейчас у него полноценная истерика будет.
— Небось, тыщу лет тут прожил и еще две тыщи проживу!..
Я подождала, пока разбушевавшийся старикан выдохнется, а как только он он умолк, чтобы перевести дух, с самым невинным видом заметила:
— А в том виде водяных больше не осталось…