На помощь снова пришел сын лесника Семен. Он указал единственно возможный выход через заросли и болото. Но как оторваться от противника? Партизаны уже были окружены со всех сторон.
Тогда Стрелец поднял своих товарищей в атаку и начал теснить врага в стороне от болота. Гитлеровцы направили туда свежие силы, ослабив южный участок. Только этого и надо было командиру. Он изменил направление атаки и повел партизан на участок, с которого отходили немцы. Партизаны смяли карателей и стали уходить в заросли. В это время шальная вражеская пуля настигла Стрельца, — она прошила его грудь навылет.
— Принимай командование!.. Уходи зарослями… — это были последние слова Стрельца, которые он успел сказать Козлову.
В этом же бою погибли пулеметчики Ермаков и Жариков.
После этого боя молодежный партизанский отряд стал называть себя отрядом имени Стрельца. А 1 сентября 1942 года Филиппу Евдокимовичу Стрельцу было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.
«НАШ ЧАПАЙ»
В канун 1942 года мы с комиссаром Бондаренко обдумывали, чем бы насолить фашистам, и ждали возвращения разведчиков: саратовца Дмитрия Афанасьевича Прошина и деда Фрола. Но они задерживались: два дня свирепствовала вьюга.
К вечеру третьего дня буря утихла. Казалось, лес был засыпан снегом до макушек.
Мы прошли в землянку резервного отряда. Партизаны резались в домино, изготовленное из клена, в шашки и в шахматы, вылепленные из недопеченного хлеба.
— Эй, мастера! — обратился к игрокам Бондаренко. — Кажется, дядя Фрол обещал фигурки из дерева сделать, а вы хлеб переводите.
— Жди вашего Фрола, товарищ комиссар. Он все в разведке. Пока поиграем такими, — ответил за всех партизан Чижов. И, подумав, добавил: — А хлеб у нас зря не пропадает. Вот он, — Чижов указал на толстяка Иванцова, — все подберет. Он у нас уже королевам и королям головы обломал да съел. Зачем, говорит, королям головы?
Все захохотали.
— Товарищ командир, — вступил в разговор другой партизан, — до нового года три дня осталось. А встретить чем?..
— Вот и мы об этом думаем, — проговорил я. Но закончить свою мысль не успел: в дверях землянки появился дежурный по штабу Федор Салов.
— Прошин и дядя Фрол вернулись, — доложил он.
Через несколько минут мы уже беседовали с разведчиками.
— Задержались мы малость, — начал Прошин, — буря помешала. В еловом квартале отсиживаться пришлось.
Сведения, добытые разведчиками, оказались важными. Фашисты начали сгонять народ из окрестных сел на расчистку большаков, а у того, кто не выходил, забирали имущество. Разведчики сообщили также, что машины гитлеровцев застряли на большаке Почеп — Трубчевск, а завтра поутру обоз подвод в сорок должен выйти на хутор Михайловский под охраной автоматчиков.
— А что в обозе? — спросил Бондаренко.
— Боеприпасы, продовольствие. Сам щупал, — сказал дед с достоинством смекалистого разведчика.
Изучив данные разведки, мы приняли решение захватить этот обоз. Ближе всех к дороге, по которой он должен был пройти, дислоцировался отряд имени Чапаева, Партизаны этого отряда сражались отважно. Они освободили несколько населенных пунктов, а в бою за деревню Чеховку истребили гарнизон врага и взяли много трофеев. От станции Витемля до Знобь-Новогородской чапаевцы контролировали железнодорожную линию, не давали оккупантам восстановить мост через реку Десну, а на реке Судости, возле сел Сыпычи, Горицы и Муравьи, сожгли несколько деревянных мостов и два склада.
Командир Василий Иванович Кошелев, человек бесстрашный и горячий, не скрывая, подражал тому, чьим именем был назван его отряд. Он носил такие же усы, любил верховую езду и не расставался с плетью и черной папахой, на которой укрепил наискось яркую красную ленту. Да, он чем-то напоминал нам Чапаева.
До войны Кошелев работал на лесокомбинате «Белая березка» в Трубчевском районе, был сугубо гражданским человеком, а теперь стал неузнаваемым. Он гордился тем, что партизаны называли его «наш Чапай». У него был и ординарец — молодой парень, до войны работавший помощником повара в столовой лесокомбината, и звали его Петькой.
Вот мы и решили поручить Кошелеву операцию по захвату обоза на большаке Почеп — Трубчевск.
Ранним утром 28 декабря дежурный Салов доложил нам, что Чапай с комиссаром прибыли.
— Не Чапай, а Кошелев, — поправил Бондаренко.
— Виноват, товарищ комиссар! Они!
В землянку вошел Кошелев, комиссар отряда Георгий Семенович Куприн и ординарец Петька.
Мы поздоровались с ними и рассказали, зачем вызвали. Василий Иванович даже обрадовался.