Когда охрана вернулась к месту катастрофы и вызвала роту карателей с собаками, партизаны уже уходили по ручью, а к утру благополучно прибыли в отряд.
Возвращаясь с задания, они наблюдали движение автомашин по грунтовым и шоссейной дорогам на участке Зерново — Севск — Дмитровск — Орловский.
— Вот бы где мин поставить! — воскликнул партизан Вощенков.
— На все дороги мин не напасти. Тут надо придумать другой сюрприз, — отозвался Ляхов.
Три дня стучали в партизанской кузнице молотки — ковались «сюрпризы» Ляхова.
— Как дела? — спросил Ляхова комиссар отряда Новиков, войдя к нему в кузницу.
— А вот, пожалуйста! — Ляхов показал на острые треугольные шипы, наваленные в углу.
— Это же Ванька-встанька! Как не бросай, он острием вверх смотрит, — воскликнул Новиков. — И сколько вы их изготовили?
— Около тысячи, — ответил Ляхов.
И вот на бойких дорогах, по которым шли фашистские автомашины, на колеях, в ложбинах появились ляховские рогатки. Не один десяток машин накалывал на них свои скаты.
Незаменимым человеком был для нас Ляхов, мастер на все руки. В ноябре 1942 года отряд имени Калинина постигла тяжелая утрата — Леонид Семенович Ляхов погиб в бою с гитлеровцами.
ЧЕТВЕРО СМЕЛЫХ
В глубокой балке, зажатой берегами обежавшего ранней весной ручья, потрескивал костер. Склонившись над бездымным огнем, Саша Подымалкин, партизан группы подрывников отряда «Смерть немецким оккупантам», выплавлял из трофейных снарядов тол.
Лицо его было бледным, со лба крупными каплями стекал пот. Обгорелой палкой с развилкой на конце он поправлял горящие сучья, сдерживал пламя. На прошлой неделе двое партизан, проявив нетерпение, дали волю огню, и снаряды от неравномерного подогрева взорвались — тол сдетонировал…
Саша посмотрел на выплавленный тол и довольный улыбнулся:
— На десяток мин хватит.
Вверху на тропе послышались шаги.
— Стой! Не подходи! — закричал Подымалкин.
— Саша-а! К командиру, — раздался в ответ голос медицинской сестры Зои. Она продолжала спускаться, по тропинке катились камни.
Саша разбросал костер, стал торопливо его затаптывать.
Когда обернулся, увидел рядом с собой Зою, невысокую, но статную, с санитарной сумкой — трофеем через плечо.
— Опять караулила? — строго спросил Подымалкин. — Думаешь, твои бинты…
— Не-ет, Саша, я же помочь. Не донесешь один.
Подымалкин отвернулся. Он всегда терялся, когда оказывался с глазу на глаз с Зоей. Молча они поднялись, поделили комки тола и пошли по тропе: Подымалкин — впереди, а за ним Зоя. Оба думали об одном: командир, конечно, вызывал на задание.
Как сообщила разведка, 26 мая по железнодорожной линии на Брянск пойдет вражеский эшелон с живой силой и боеприпасами. Эшелон нужно было взорвать у Черного Яра, не пропустить к Москве. Разведка также донесла, что полотно железной дороги усиленно охраняется патрулями, что подходы к нему открыты: в обе стороны на сто метров фашисты вырубили лес, что впереди эшелона пройдет «овечка» — паровоз серии «ОВ» — с платформой охраны. Последнее было известно и по опыту: в таких же условиях уже семь вражеских эшелонов были пущены под откос, из них три Сашей Подымалкиным. И вот еще один на очереди…
Подрывники выступили с восходом солнца. Впереди — старший группы Борис Игнашков, с проседью в давно не стриженных волосах, смуглый и длинный, как жердь, за ним — Алексей Ижукин, коренастый и русоголовый, Петр Берестнев, щуплый и похожий на подростка. Последним шел Саша Подымалкин, нагруженный больше других.
Зоя насильно затолкала им в карманы индивидуальные пакеты — тоже трофей. Но подрывники, отойдя от лагеря, выбросили их — мешали.
— Мы ж не пехота, — усмехнулся Игнашков.
Зоя, украдкой провожавшая их из лагеря, подобрала три. Четвертого не было. Кто оставил? Хотелось, чтобы Саша.
— Километров тридцать придется отмахать сегодня, — сказал Игнашков. — Как у тебя сапоги, Саша?
Подымалкин старался втянуть выпирающие из рваного сапога пальцы, но это не удавалось.