Дело принимало серьезный оборот. Пришлось развернуть карту, ознакомить Кравцова с обстановкой.
— Нельзя идти на верный провал. Нельзя, Дмитрий Ефимович! — сказал Фомин и обнял Кравцова. Они были хорошо знакомы. — Пойми!..
Кравцов, глядя на карту, задумался.
— Тогда идите сами и расскажите людям! Я не могу! — наконец произнес он.
Через несколько минут мы с Фоминым пришли в отряд Кравцова. В нем собрались хорошо вооруженные рабочие промышленных предприятий, партийные, советские работники Брянска. Старые рабочие — коренники и очень боевая молодежь. Лица были суровые, полные решительности.
Здесь же присутствовали партизаны, подготовленные для разведки и диверсий в тылу врага, они держались несколько обособленно.
Белокурый юнец, перебирая в губах дымящуюся козью ножку и щуря глаза, беззлобно подтрунивал над пожилым партизаном-брянцем в рваной гимнастерке.
— Эй, батя, — крикнул он так, чтобы мы услышали, — фашистов еще не видел, а уже весь изодран!
Сдвинув на затылок кепку, из-под которой высыпались на лоб пряди белесых волос, парень неожиданно пропел:
Напряжение сразу спало, послышался смех, а «дядя Витя», он же Виктор Иванович, подошел к Фомину, подал руку.
— Не сомневайся, Родион Афанасьевич, — проговорил он глуховатым баском, — настроение у нас бодрое, самый раз бить фашистов. Посылай! Надоело сидеть!
Фомин поднял руку, попросил внимания. Его обступили вплотную, как своего. Просто и убедительно Фомин поведал людям об обстановке на фронте, призвал к здравому решению.
— Будем готовиться к большой партизанской войне, — закончил Фомин. — К этому нас зовет партия.
Не так легко было убедить людей, ведь они рвались в бой, а тут их уговаривали уйти в лес подальше от линии фронта. Но люди скрепя сердце сдались. Отряд Кравцова погрузился на машины и выехал к месту назначенной ему дислокации.
Когда мы проводили отряд, Фомин неожиданно сказал мне:
— Дмитрий Васильевич, дело идет к тому, что, видно, Брянску не устоять. Надо правде в глаза смотреть, хотя и тяжело…
Я угадал мысли комиссара и сказал:
— Наше место здесь, Родион Афанасьевич, в Брянских лесах…
Он обнял меня и прослезился.
На второй день после этого разговора пришла нерадостная весть — Фомин отзывался на партийную работу. Комиссаром оперативной группы был назначен Я. П. Петренко.
Опергруппа продолжала свое дело. Десятки подготовленных нами разведчиков, диверсантов, связников перебрасывались через фронт в оккупированные районы Орловской, Смоленской областей, на Украину и Белоруссию для помощи партизанским отрядам.
С 2 октября 1941 года 13-я армия повела ожесточенные бои с противником юго-западнее города Почепа. Густой массив Ромасухского леса и примыкавшего к нему кустарника способствовал скрытному расположению наших войск.
Гитлеровцы начали наступление на Брянск по правому берегу реки Десны, они намеревались обойти и окружить наши войска в Ромасухских лесах и с ходу захватить Брянск. Но броневой вражеский кулак был контратакован.
В это время по решению Военного совета фронта и Орловского обкома партии мы создавали партизанский отряд из колхозников сел Жирятино, Совлуково, Комягино и других. На должность командира этого отряда был рекомендован председатель колхоза Силкин. Первая встреча с ним состоялась конспиративно, на опушке леса, куда мы прибыли на «газике» с комиссаром опергруппы Петренко.
Силкин, увидя нас на машине, удивился.
— Как же это вы? Да вас в два счета смести могут!
— Не идти же пешим, а танков у нас нет, — отшутился я, крепко пожимая протянутую Силкиным руку.
Это был человек лет 30-ти, невысокий, коренастый, с загорелым и обветренным лицом.
С Силкиным я встречался до войны, знал его как сугубо мирного человека, а передо мной оказался партизан-воин. Сложа руки он не сидел и уже многое сделал. Нам осталось уточнить дислокацию, установить пароль, по которому он должен принимать от нас связных, поговорить о людях. Лежа в высокой пожелтевшей траве, головой друг к другу, мы делали пометки на карте, выбирали маршруты. Вокруг нас в траве стрекотали кузнечики, в ветвях деревьев щебетали птицы. А с запада раскатистым громом доносился гул артиллерии.
Не успели мы, распростившись с Силкиным, отъехать от леса, как в небе развернулась девятка вражеских бомбардировщиков. На наших глазах они сбросили бомбы на Жирятино, Княжичи, Старшевичи. Клубы огня и черного дыма поднялись над этими селами.