Когда выпито и съедено было достаточно (Венька ел и пил, не отставая), завязалась несколько странная беседа, весьма похожая на заговор. Троица плехановцев, называя Президента Бурым, Максимчика Серым, а существующее правительство всех скопом баранами, никого особенно не выделяя, начала распределять властные портфели.
Курепову безоговорочно досталось премьерство, Жоре и Осе вицепремьерство. Называя известные им троим имена и клички, выбрали министров. У Веньки спросили, кем он хочет быть — министром по чрезвычайным ситуациям или культуры. Венька, хохотнув, выбрал культуру.
У Курепова возникло сомнение по поводу министра финансов: Дохлер-де может не потянуть.
— Дохлер да не потянет? — усмехнулся Аксельрод. — Так потянет, что другим ничего не останется.
— Вот то-то и оно, — сказал Курепов. — Именно это я и имею в виду. А надобно делиться. Дохлер лучше застрелится. Но кого тогда?
Возникла пауза, и в эту паузу, зная, что терять нечего, с ходу внедрился Венька.
— Есть кадр, — сказал он. — Экономист, юрист, бухгалтер.
— Кто? — спросил Курепов.
— Мой брат.
— Что закончил?
— МГУ с отличием, — ответил Венька. — Теперь пашет в частной фирме.
Плехановцы переглянулись. МГУ тоже что-то значил. Впрочем, слово оставалось за Куреповым.
— Завтра вечером привезешь его сюда на собеседование, — сказал Курепов. — Понравится — милости просим. Покровитель не возражает.
Веньку бросило в жар. Неужели и тут повезло? Он уже понял, что разговор этот пусть между пьяными мужиками, но весьма серьезен. И нечего было хихикать. Покровитель знал дело туго. Значит, культура и финансы. Ничего себе!
— Бурый плох, — сказал между тем Курепов. — Но он — единственный гарант. Другие будут вставлять палки в колеса. Следовательно, никаких других, а Бурому обеспечить максимальный уход. Всё самое лучшее. Искусственное сердце, искусственную почку, даже член искусственный, если понадобится. Всё невозможное. Пересадить мозги, если будет нужно.
— А так бывает? — спросил Хлебников.
— Не бывает, так будет, — сказал Курепов, уже видящий себя премьером. — За зеленые всё будет. Ты что, сомневаешься?
— Коммуняги упрутся, — невозмутимо заметил Аксельрод. — И так уже шумят, что Бурый мертвее Мао Цзе Дуна.
— Черт с ними, — бросил Курепов.
— Что бараны? — спросил Хлебников. — Тебе там наверху виднее.
— Идет планомерный отсев, — ответил Курепов. — Мекают порой, когда здорово прижимают, но и только. Бараны и есть бараны.
— Может, Серого в Президенты? — неожиданно предложил Аксельрод. — Личность известная, учиться не надо — и так всё знает. К тому же здоров, в шунтах не нуждается.
— Не поймут-с, — сказал Курепов. — Харизма не та.
Венька, не встревающий в этот разговор, слушал и думал, что вот именно сейчас «дорогие россияне» смотрят свои старенькие телевизоры, лопают перловую кашу, читают, ругаются, целуются и Бог весть что еще делают, и никто из них не знает, что в некой квартире на Ленинском проспекте запросто пьют водку и решают вопросы государственной важности никому пока не известные молодые люди, которым определено завтра быть правителями. И ему, Веньке, в будущем правительстве выделено местечко. От этого становилось тревожно и радостно, но больше тревожно, потому что одно дело обучать каратистов или грудью вставать на защиту любимого депутата, и совсем другое — руководить культурой страны. Всей этой махиной — с циркачами, библиотекарями, актерами, писателями, художниками. Это ж придется общаться с заслуженными деятелями, народными артистами, академиками. Все ведь попрутся к тебе.
Тяжелый груз ощутимо лег на плечи, придавил.
Взглянув на его кислую физиономию, Курепов усмехнулся и сказал:
— Брось, старик. Это так же просто, как жрать и пить. Дистанцируйся, не принимай всерьез. У тебя будет куча помощников.
— Это точно, — подтвердил Хлебников. — Чем выше сидишь, тем легче работать. Самая суета у клерков.
— Если что — поможем, коллега, — пообещал Аксельрод. — Вместе воз-то тянуть.
— Какой там воз — детскую колясочку, — сказал Курепов. — Растащили уже воз-то. Вот с этого заявления и начнем. Мол, дорогие россияне, положение в стране аховое, всё разворовано, разбазарено, но мы сделаем всё возможное, чтобы… Чтобы что? Кто знает?
Поскольку все молчали, Венька произнес:
— Чтобы прекратить ваши мучения.
Аксельрод с Хлебниковым дружно зааплодировали, а Курепов сказал:
— Видишь, сколько в тебе глубины и тонкости. А говоришь — не потянешь. Еще как потянешь.
И предложил налить. Что было принято без возражений.
Глава 16. Сам тупой
На следующий день в шесть вечера Венька подъехал к офису фирмы, в которой работал Кирилл. Звякнул в парадную дверь. Изнутри откликнулась какая-то тетка:
— Закрыто.
Венька вновь звякнул, настойчиво, три раза.
Открыла уборщица в белом халате со шваброй в руке. За спиной её стояли столы с компьютерами, народу не было никого.
— Говорят же…, — начала было тетка, но тут из глубины комнаты раздалось: «Это ко мне, тетя Варя», — и из-за дальнего стола поднялся Кирилл. Махнул рукой.
Венька прошел к нему.
Был Кирилл озабочен и встрепан, глаза его блуждали. Видно было, что человек страшно занят.
— Поехали, — сказал Венька.
— Куда? — Кирилл так и тянулся к работающему компьютеру, скользя взглядом то по Венькиному лицу, то по монитору, причем монитор с каждым мгновением притягивал его всё больше и больше. Трудоголик чертов.
— Тебе что, больше всех надо? — сказал Венька. — Чего ты тут один торчишь?
— Да как-то кто куда, кто в лес, кто по дрова, вот один и остался, — пробормотал Кирилл и ловко ткнул пальцем в клавишу киборда.
— Постой, постой, — заговорил он, впиваясь глазами в экран. — Ну-ка, ну-ка.
И, не садясь, стремительно забегал пальцами по клавиатуре. Клавишник, органист, И.Николаев со своей Н.Королевой.
— Всё, — Венька взял да вырубил системный блок.
Монитор тут же почернел.
Кирилл похлопал глазами и сказал:
— Ну, ты глупый. Ну, ты тупой.
— Сам тупой, — парировал Венька и выключил сетевой фильтр.
После чего, крепко взяв под локоток, повел не особенно упирающегося Кирилла на выход.
— Чья тачка? — спросил Кирилл, едва они сели в машину.
— А ты как думаешь? — сказал Венька, выруливая на проезжую часть.
Кирилл вздохнул и заметил:
— Мог бы догадаться. Особенно после этого царского подарка. Кстати, ты что так внезапно ускакал? Нехорошо. Предки в недоумении.
— Погоди, братан, — сказал Венька. — Намечаются крупные изменения. Появляются крупные должности. Короче, я тебя порекомендовал, а едем мы на собеседование.
— С кем?
— Зовут его Леонид Петрович Курепов. Твоя задача понравиться.
— Курепову? Это который депутат? — уточнил Кирилл. — Не, под депутата не пойду. Люди это временные, им дадут под зад, а нам, грешным, куда? Им-то хорошо, они себе министерские пенсии выхлопотали, у них льготы, они номенклатура, а мне уже такой работы, как сейчас, не найти. Сам знаешь.
— А ты пробовал? — сказал Венька. — Ты как в эту свою дурную фирму вляпался, так из неё ни шагу. А возможностей, между прочим, тьма. Не меньше, чем в Штатах. Теперь относительно Курепова. Сегодня он депутат, а завтра — второй человек в стране. Указ уже готов. Понял, чем старик старуху донял?
Кирилл заморгал, засопел. Дошло, наконец-то, что дело серьезное.
— Да ты не переживай, — сказал Венька. — Чем выше сидишь, тем легче работать. Самая суета у клерков.
Тут Венька, как видите, позволил себе плагиат. Подтибрил у Хлебникова понравившуюся ему формулировку.
— Вот ты скажи мне, где был твой шеф, когда я пришел? — продолжал Венька, сворачивая на перекрестке направо и уверенно вливаясь в несущийся поток разномастных машин. — Шеф был ушедши. Потому как у него имеется маленькая серая лошадка, которая пашет. То есть, ты. А получает он раз в десять больше твоего. Я неправ?
— Не знаю, — сказал Кирилл.