— Пойду, — ответил Елдынбаев, засовывая пистолет за пояс.
Ковбой да и только.
— Лучше спрячь, — посоветовал Венька. — У нас за ношение оружия могут привлечь. А насчет пойдешь — не пойдешь я пошутил.
— А я нет, — невозмутимо произнес Елдынбаев.
Они сели в машину, и тут Венька, как бы вспомнив, протянул Самату конверт.
— Если со мной что-то случится, вскроешь, — сказал он и врубил зажигание…
На перекреске в них чудом не врезался грузовик, на полной скорости выехавший на красный свет. Венька на своей «Ауди» успел проскочить, а вот ехавшему следом «Москвичу» досталось крепко. К счастью, обошлось без жертв. Водитель грузовика, трезвый, как стеклышко, ничего в своё оправдание сказать не мог. Что тут скажешь, если за 50 метров до перекрестка вдруг навалился сон? Как в черный омут кинуло.
Ничего этого умчавшийся от перекрестка Венька не знал, равно как не знал и того, что двух парней в переулке не так просто притянуло к его лимузину. Было внешнее мощное внушение угнать машину, поколесить по городу, кого-нибудь по возможности сбить, затем бросить авто на пустыре, подкинув в бардачок наркотики…
Дома Венька снял с антресолей новехонький английский чемодан, наполовину заполненный баксами, доложил туда из здоровенной спортивной сумки несколько увесистых свертков (в сумке аналогичных свертков осталось предостаточно) и отвез чемодан родителям, сказав, что это на черный день. Вернувшись, позвонил председателю Госдумы.
Есть факты — пальчики оближешь, сказал он. Правительству сразу можно уходить в отставку. Очень интересно, вяло ответил председатель. Следующее придет еще хуже. Так что за факты? Это не телефонный разговор, сказал Венька, хотелось бы выступить перед депутатами. Перед депутатами не получится, ответил председатель. Сами понимаете — регламент, пресса. Давайте в комитете по безопасности. Завтра, сказал Венька. Давайте завтра, согласился председатель. Приезжайте часика в два, вас встретят.
— Не Бог весть, но хоть что-то, — закончив разговор, сказал Венька Елдынбаеву. — Ну что, голова? Перекусим, да за статью?
— Давай, — отозвался Елдынбаев. Венькина активность ему весьма импонировала.
— В какую газету сунем? — спросил Венька, поставив на огонь приготовленный еще Леной борщ.
— Сунуть-то можно в любую, — ответил Елдынбаев. — Напечатают ли? Давай попробуем в «Дуэль», эти точно тиснут.
— Или в «МК».
— Эти тоже тиснут, но предварят какой-нибудь хохмочкой, так что народ может счесть за юмор.
— Что у нас еще в программе? — спросил Венька, нарезая хлеб. — Чеснок будешь?
— Команда нужна, — убежденно сказал Елдынбаев. — Чтоб везде кучей ходить. В каком-нибудь «Шпигеле» напечататься. Ну и так далее по ходу дела. А чеснок давай, чеснок я люблю…
Статья написалась на удивление легко. Разумеется, про потустороннее тут не было ни слова. В этом не было необходимости — изложенные факты о заработках, жилье, заморских счетах, вечернем времяпрепровождении высших чиновников сами по себе казались потусторонними. Про помойки, про это Эльдорадо для стариков, где можно было приодеться и разжиться просроченной колбасой, в статье также не было ни слова, хотя сравнение так и напрашивалось.
Про помойки, после которых тебя неделю преследует запах пропавшей капусты, гари и еще чего-то химического, острого, въевшегося до печенок, вспомнил Елдынбаев. Оказывается, он побывал на знаменитых подмосковных помойках, подпитываемых жирующей столицей. Как в Елисеевский магазин попал. Стариков здесь была пропасть, и все с каталками, с рюкзаками. Это были еще достаточно крепкие старики и старухи, способные набить свои мешки и допереть их до дома. Прочим старцам немощь позволяла лишь шарить по дворовым бакам.
Вот про эти баки и помойки тоже нелишне было бы вспомнить, но тогда статья получилась бы перегруженной. Кстати, посетители помоек с каждым месяцем всё более стремительно молодели, что вызывало нарекание старой гвардии. Молодым нужно пахать, зашибать трудовую копейку, а помойки — вотчина стариков, которые уже оттрубили свой срок, отдали дань Родине. Заслужили, так сказать, право на бесплатную помойку…
Максимчик с Куреповым уже имели встречу по поводу наглого выверта Рапохина-младшего. Приболевшего Президента решили об этой неприятности не оповещать, Президент был гарантом благополучия, гаранта следует беречь и лелеять. Судя по всему, Рапохин отбился от рук окончательно, а потому участь его была решена. Да тут еще Венькин звонок председателю Госдумы, о каковом звонке председатель незамедлительно уведомил Курепова. Ясно было — безнадежен и вследствие этого опасен.