— Это тебе, — сказал Венька. — А парень, между прочим, племяш Владимира Петровича. Хороший, между прочим, парень.
— Черт, — сказала Елена Карповна озабоченно. — Вымахал-то как. Я и не узнала.
— Юра, — крикнула она. — Раздевайся, проходи в столовую.
Юра, сняв кроссовки, тяжеловесно протопал в столовую.
— Слон, — сказала Елена Карповна. — Вспомнила — Володя его приглашал. Что мне с ним теперь делать?
— Не волнуйся, — произнес Венька. — Парня пристроим. Мне нужна команда из таких, из неиспорченных.
— Зачем?
— Просто нужна.
— Ты, случаем, не ушел с работы?
— В самую точку.
— Дурак, — сказала Елена Карповна. — С такой работы не уходят, — она осеклась, потерла лоб. — Господи, что я говорю? Прости, Венечка… Какое-то затмение нашло. Какая-то сила водит, приказывает: иди, позвони Венечке, очень важно, чтобы он пришел. Детей отправила к соседям, хожу по квартире сама не своя.
— Гыга, — сказал Венька. — Мог бы и догадаться. Вот что, Ленуха, ты не обижайся, но свидание на этом закончено. Не будем рисковать.
— Я соскучилась, — капризно заявила Елена Карповна. — Пусть Юра куда-нибудь сходит. Он что — будет здесь ночевать?
— Да, действительно, — сказал Венька. — Я привел, я и уведу.
— Ну и катись, — бросила Елена Карповна, надувшись.
Ребенок, да и только. Маленький обидчивый ребенок… Глупо было поддаваться, приходить, всё равно из этого ничего хорошего не получится. Нет, что пришел — правильно, не просто так пришел, ей этих денег до пенсии хватит. Отдал, так сказать, долг… Жалко, конечно, рвать, прикипело сердце-то, но надо. Люди мы чужие. Как бы ни прикипел, а люди мы чужие.
Ничего этого Венька, конечно, не сказал. Положил денежный сверток на стол, подхватил пустой саквояж, чмокнул Ленуху в щечку и пошел на выход.
В коридоре громко позвал: «Юра, пошли. Дело есть».
Юра молча притопал, вбил ноги в кроссовки.
Вышли.
Елена Карповна опустилась на табуретку и зарыдала…
Гыга дал отбой, и Курепов довольно потер ладошки. Не нужно было ничего придумывать, ловчить с несчастным случаем, всё решалось само собой. Возмездие явилось из прошлого и ждало своего часа. Кармический кирпич, логическая развязка, изящный финал. Любил, ох любил Курепов, когда всё завершалось логически четко…
— Держи баул, — сказал Венька, когда они спустились во двор, и протянул Юре саквояж. — Немецкий, настоящая кожа. Свой выброси.
— А что, мой плохой, что ли? — спросил Юра, но саквояж взял.
— Видишь ли, Юра, — произнес вслед за этим Венька. — Дядя Володя умер. Остановишься у меня.
— Это, — сказал Юра, оторопев. — А вы кто?
— Друг семьи, — ответил Венька. — Квартира у меня будь здоров, денег куры не клюют. Познакомлю с Саматом Бекеновичем, он сейчас тоже у меня проживает. Лады? А Елену Карповну будешь навещать. Чего её стеснять-то?
— А что с дядей Володей? — сопнув, спросил Юра.
— Несчастный случай, — сказал Венька. — Излагай, за чем приехал.
Юра изложил.
Дядя Володя, войдя в положение живущей в провинции сестры, пообещал пристроить её сынка, Юрку то есть, в органы милиции. Там нынче мордовороты нужны. Харч, амуниция, неслабый заработок, общага обеспечены. Московская прописка, в дальнейшем комната в коммуналке, а-то и однокомнатная квартира. Не Бог весть, но по сравнению с Пермью рай. И вот надо же…
Бесхитростная, наивная провинция из Юрки так и перла. Юрку нужно было отёсывать. Таких Москва сжирала, а косточки выплевывала. Москва сейчас не та, в ней честному увальню, пусть он трижды силач, делать нечего.
— О милиции забудь, — посоветовал Венька. — Про милицию тебя Самат Бекенович просветит, он там свой. Не хочу, чтобы ты в жлоба превращался.
— Почему в жлоба? — недоверчиво сказал Юра. — Не все же там жлобы.
— Не все, — согласился Венька. — Но тьма возможностей, чтобы скурвиться. Я ведь, парень, сам недавно в личной охране служил. Менты передо мной по струнке ходили…
С Юриком хорошо было передвигаться по переполненному метро, он шел сквозь толпу, как горячий нож сквозь масло. Канули в Лету те времена, когда посадочные залы были пусты, теперь в Москву заработать жирный кусок стремились все, кому не лень.
В вагоне они перекинулись парой фраз и всё, праздных ушей было слишком много.
Потом они ехали в троллейбусе, Юрик глазел в окно на белокаменную, отрывать его не хотелось. Да и зачем? Будет еще время для разговоров.
Кстати, шмотки свои он переложил в Венькин саквояж, а баул выбросил и потом пару раз оглянулся на него, раздумывая: не вернуться ли? Хозяйственный парнишка…