— Это всё, что мне известно. — Альбатрос самодовольно улыбнулся. — Всё остальное знает Маринер…
Глава 14. Фанатик
Было далеко за полночь, когда я вошёл в кабинет де Ловерга.
Художник сидел перед открытым шкафом на корточках и что-то искал внутри. В помещении царил рабочий беспорядок: разбросанные бумаги, хаотично расставленные по кабинету стулья, развязанный галстук измятой тряпкой валялся на столе.
Услышав шаги, де Ловерг поднял голову и устало улыбнулся:
— А, это ты… Привет, Андрей! Я думал, ты не придёшь.
— Добрый вечер, Кристоф, — ответил я и со всего размаха плюхнулся в кресло. — Да, поздновато вышло, целый день мотался по городу и окрестностям. А тебе отчего не спится в эту ночь?
— Задержался, хотел доделать одно важное дело. Да только, наверно, уже без толку — голова не соображает. — Де Ловерг поднялся и сел за стол. Взял в руки бутылку, призывно помахал в воздухе и предложил: — Бренди?
— О, да, — согласился я. — С удовольствием.
Он достал из серванта вторую рюмку. Налив бренди, пододвинул в мою сторону блюдце с нарезанным лимоном и спросил:
— Может быть, заказать в доставке что-нибудь более существенное? Жареное мясо?
— Нет, не стоит. Сойдёт и лимон.
— За что выпьем? — Де Ловерг поднял рюмку и посмотрел как-то виновато. Видимо, уже догадывается, что мне известно многое из его неблаговидной деятельности.
— За удачный день! — предложил я.
— Хорошо, будь по-твоему, — сказал он и залпом выпил.
Я последовал его примеру.
— Мне кажется, ты хочешь о чём-то спросить, — закусывая лимоном, сказал де Ловерг. — Это так?
Я задумался. И сам не знал, зачем пришёл. Вообще, было множество вопросов, но сейчас не хотелось о деле. Физически измотан поездкой в Ротон, моральной усталости способствовало всё то, что рассказал Альбатрос.
— Ну, хорошо, — де Ловерг налил ещё по одной, — если не хочешь говорить ты, скажу я. Я знаю, что ты общался с Альбатросом, и вы даже куда-то ездили. Не знаю, что он наговорил про меня и наши порядки, но скажу следующее. Действительно, некоторое время назад Альбатрос подвергался преследованиям со стороны администрации Конкордии. Он — один из тех, кто дестабилизирует обстановку в обществе. Таких как он необходимо изолировать.
— Даже если он говорит правду?
— Даже если так. — Де Ловерг выпил и, поморщившись, откусил лимон. — Что такое правда? В чём правильность наших действий? По моему мнению, в том, чтобы общество жило спокойно и счастливо. А Альбатрос своими вредными, пусть даже и правдивыми, речами способен вывести общество из состояния равновесия. Один такой смутьян может погрузить весь социум в хаос и мрак. История знает множество примеров, и не мне тебе об этом рассказывать.
Де Ловерг замолчал. Не дожидаясь пока я выпью, налил себе ещё.
А я смотрел на него и не мог понять — действительно ли он сейчас искренен или же только играет роль заботливого и мудрого слуги народа? Ограждающего этот народ от лезущего не в своё дело, напористого Альбатроса.
— Почему же ты сразу мне не сказал? — спросил я. Произнёс это тихо, стараясь вложить в слова максимально возможное дружелюбие и понимание.
— Да как тебе сказать… — Он задумался. — Я ж не знал, как ты отреагируешь. Ты прилетел с Земли, имея весьма расплывчатое представление о том, что у нас тут на самом деле творится, чем мы тут живём. Ты мог отрицательно отреагировать. Ведь тебе невдомёк, что два этих года я живу тут как на вулкане. Столь смутные события не проходят просто так, без последствий. Я каждый день жду новых волнений и делаю всё от меня зависящее, чтобы их не было. Не сегодня, так завтра Катеренийская провинция объявит себя автономией, что наверняка приведёт к военному конфликту. А где конфликты — там и смута, а где смута — найдётся место религиозным бредням. И не важно, что твой Альбатрос исповедует научный подход. В народе всегда найдётся идиот, который истолкует всё со своей точки зрения и наречёт себя пророком.
Де Ловерг опять замолчал. Нервно теребя в руках канцелярскую безделушку, рассеянно разглядывает участок стола перед собой.
Затем так же, в тишине, мы выпили и закусили.
— Если честно, то я намеревался тебе рассказать про Альбатроса, — продолжил де Ловерг после паузы. — Позже, потом, когда ты уже проникнешься атмосферой Конкордии, войдёшь в курс дел. Но вышло совсем не так, как я хотел.
— К Маринеру у тебя такое же отношение? — осторожно спросил я.
— В некотором смысле — да, такое же. Но в его случае, кроме всего прочего, он ещё и причастен к крушению вертолёта Охотника.