— А сам-то ты веришь, что Маринер виновен в гибели Джонсона?
На этот раз де Ловерг замолчал надолго. Видно, как внутри происходит борьба. Я попытался понять, что его мучает, и показалось, де Ловерг сомневается — сказать правду или промолчать.
Минуты через три он решился и медленно произнёс:
— Я не уверен в этом. Допускаю возможность, что катастрофа была несчастным случаем. Но если уж в наши руки попали доказательства того, что Маринер вносил корректировки в полётную программу вертолёта, то нам только легче. В моём понимании, он инакомыслящий, причём — опасный для общества. Значит, будет лучше, если проведёт остаток своих дней вне этого общества. А формальный повод упрятать его за решётку — это уже дело техники. Скажу сразу, — де Ловерг нахмурился, взгляд похолодел, — если надумаешь ходатайствовать о пересмотре дела Маринера, я отвечу отказом. Имею полное право и все необходимые на то полномочия.
Не выдержав его взгляда, я опустил глаза и покачал головой. Видимо, де Ловергу это не понравилось.
— Современная демократия предусматривает возможность пренебречь личными свободами одного индивидуума ради благополучия всего социума, — сурово проговорил он.
Нормальная для нашего времени практика. Понятна и оправдана для применения в глобальном масштабе, однако только до тех пор, пока не касается вашего личного счастья. Я испытывал это на собственном опыте. Вероятно, де Ловерг тоже сталкивался.
Глядя на его замученное лицо, я вдруг подумал, что де Ловерг искренне верит в то, что говорит. Сейчас он представлялся мне фанатиком, ничем не лучше тех, с которыми борется. Только верит не в религию, а в диаметрально противоположное учение.
— Послушай, Кристоф, но ты ведь должен знать о том, что Маринер с Альбатросом нашли некие артефакты, которые позволяют предположить, что террористы не имели отношения к появлению оптических иллюзий. Неужели ты не хочешь с этим разобраться?
— Что бы они там ни обнаружили, это — зло, — категорично сказал де Ловерг. — Ибо может посеять смуту в головах простых смертных. Поэтому у меня нет никакого желания вести расследование в этом направлении, поэтому я распорядился уничтожить место паломничества. У нас нет выбора. Охотник заинтересовался и попытался исследовать вопрос, за что и поплатился. Потерял бдительность, попал под влияние религиозных настроений. Конечно, так нельзя говорить, но в определённом смысле даже хорошо, что он погиб. Иначе мне пришлось бы и его привлекать к ответственности.
Я хотел задать ещё пару вопросов, однако понял, что это бессмысленно: де Ловерг считает Джонсона такой же паршивой овцой, как Альбатрос или Маринер. И наверное, даже хуже — Джонсон был овцой, обличённой властью для того, чтобы бороться с такими же овцами, выявлять их и прятать от остальных овец за решётку. Но в какой-то момент сбился с праведного пути и перешёл на сторону зла, что делает его преступление ещё более тяжким.
Де Ловерг вновь налил бренди.
— Пора в отпуск, — сменил он тему разговора. — Устал как собака. Поеду на море. В Новой Анатолии отличные пляжи. И песок там голубой. Знаешь, на Земле такого не найдёшь.
— Хорошая идея, — вяло ответил я. — Думаю, через неделю войду в курс дел и смогу тебя заменить.
— Отлично! — Де Ловерг поднял рюмку и чокнулся с моей.
Мы выпили. Бренди согрело, навалилась усталость, захотелось спать.
— Кстати, ты уже нашёл себе кого-нибудь в помощники? — спросил де Ловерг, закусывая лимоном.
— Хм, нет… — Я замялся, предчувствуя подвох. — У меня же есть Диггер.
— С сегодняшнего дня он отстранён от работы с тобой, — совершенно спокойно проговорил де Ловерг. — У Диггера что-то не так по части налогов. На Конкордии с этим очень строго — вплоть до пожизненного заключения. Сейчас им занимается Финансовый департамент. Думаю, разбирательства не позволят Диггеру полноценно выполнять свои обязанности. Кроме того, не могу допустить, чтобы неблагонадёжные сотрудники работали с моими самыми ценными коллегами.
Глава 15. Амбидекстр
Контр-генерал Корнелий Джсехха (второе имя — Часовщик) был человеком коренной конкордийской национальности суведийцев. Возглавлял Управление по особо важным делам в полиции Конкордии.
Я просмотрел список дел, которые вёл непосредственно Джсехха, и понял, что заказать убийство контр-генерала много кто мог. Однако тот факт, что он погиб примерно через месяц после суда над Маринером, наводил на некоторые, хотя и весьма зыбкие, подозрения.