Также, ввиду особо тяжёлого положения, связанного с отсутствием сотрудников, которым я мог доверять, шеф сообщил имя, должность и контактные данные внештатного агента ЦУР на Конкордии. Резидент служит в одном из полицейских управлений, в случае опасности или другой экстренной ситуации я могу обратиться к нему за помощью, ссылаясь на указания шефа.
Я усмехнулся. Если шеф раскрывает своих секретных агентов и даёт алгоритмы обращения к ним, то, значит, понимает всю сложность, что не может не радовать.
В завершение шеф сообщил также пароли Джонсона для доступа ко всем необходимым базам данных. Как оказалось, в своё время Охотник передал их шефу. Хоть и небольшая, но существует вероятность того, что они до сих пор актуальны.
— Ну, Джонсон! Вот даёт! — вслух воскликнул я. Кто бы мог предположить, что они когда-нибудь понадобятся!
Тут же не преминул ими воспользоваться. К великому удивлению — получилось!
— Ай-ай-ай, де Ловерг, — пропел я, — что ж ты не заблокировал аккаунт Джонсона! Опять прокол с твоей стороны.
Это ведь даёт дополнительные возможности. Вероятно ведь, что учётная запись Джонсона не подвергалась корректировкам.
Более того, её использование даёт неоспоримое преимущество — я могу невозбранно запрашивать данные из любых баз. Даже следить за действиями других сотрудников, например, просмотреть историю запросов с их учётных записей. А так как в команде Джонсон был старшим, возможно, его права более весомы, нежели права де Ловерга.
Неожиданная догадка захватила воображение. Я вновь обратился к поискам.
На сервере управления учётными записями, в архивном разделе, открыл журнал запросов с аккаунта де Ловерга. Отмотал на несколько месяцев назад и внимательно вчитался в мелкие символы логов.
— Вот оно! — не удержавшись, воскликнул я.
В записях первой половины декабря прошлого года — де Ловерг заходил на устройства, расположенные в доме Часовщика!
Если быть точным, то 13 декабря 361 года он конфигурировал звукозаписывающее оборудование. Видимо, после этого оно и перестало работать.
Я оторвал взгляд от экрана, откинулся на спинку стула и попытался подвести итоги.
За три дня до убийства де Ловерг удалённо отключил в его доме аудиозапись. Наверняка, ещё подчистил записи на самом устройстве, чтобы никто не обнаружил следы корректировок. После этого некто, знакомый с контр-генералом, мог говорить что угодно у дверей в дом жертвы, не опасаясь быть раскрытым.
Вероятно, де Ловерг имеет специальное образование, раз разобрался со сложной техникой и настроил особым образом. Решив проверить, я поискал его досье.
Дело пестрело личными фотографиями. Оказывается, де Ловерг имеет широкий спектр увлечений: на одном фото в шортах на борту большой океанской яхты, на другом — в альпинистском снаряжении с ледорубом на плече, а вот он с двумя ракетками для настольного тенниса в руках…
А почему с двумя?
Последний портрет заинтересовал меня больше других. На груди молодого де Ловерга красуется медаль университетского чемпиона по двойному теннису.
А двойной теннис — особая дисциплина, получившая популярность в последние десятилетия в некоторых земных учебных заведениях. Суть в том, что соревнующиеся отбивают мячик попеременно обеими руками, в каждой из которых держат по ракетке. Разумеется, такая сложность требует от игрока равномерного владения обеими руками.
Смутные подозрения заставили открыть раздел досье, в котором описывается психофизиологический портрет инспектора де Ловерга. В одной из первых строчек я прочитал: «Амбидекстр, предпочитает праворукость, однако достаточно хорошо владеет и левой».
Открытие окончательно расставило всё по местам.
Это он застрелил Часовщика. Де Ловерг легко делает всё обеими руками. Ему ничего не стоило инсценировать леворукость убийцы, чтобы отвести от себя подозрения и направить следствие по ложному пути. Ведь полицейские упорно искали левшу, и, наверняка, мало кто знает об амбидекстрии де Ловерга.
— Чёрт подери… — прошептал я. — Вот теперь в этом деле точно можно ставить точку. Остаётся лишь поговорить с де Ловергом.
Глава 16. Маринер
Вертолёт летит над тайгой.
Глядя вниз, на море колышущихся деревьев, как показалось — хвойных, я подумал, что суета последних дней — ничто по сравнению с величественной красотой древнего леса — аборигена Конкордии, не подвергавшегося модификации. Люди с их страстями представлялись сиюминутными и ненастоящими. Реальна тайга, проплывающая под корпусом вертолёта, и тайна, которую она хранит в последние два года и с которой нам предстоит встретиться через несколько минут.