В шатер ворвался Бауэр.
— Ваша светлость, турки вырвались за гласис конницею и пехотой. Они атакуют.
— Эх, чертовы нехристи, испортили музыку, — проворчал Потемкин, вскакивая. — Кто принял команду?
— Суворов, ваша светлость.
— Ну, тогда я спокоен. Передай ему: пусть только не зарывается и помнит мой наказ: прежде всего — береженье людей. — С этими словами он снова опустился в кресло. — Господа, соблюдайте спокойствие. А ты, маэстро, возобнови музыку.
Сарти был бледен. Широко раскрытыми глазами он уставился на Потемкина, губы его дрожали. Наконец он вытолкнул:
— Музыканты не могут играть, ваша светлость. Руки им не повинуются.
— Не впервой им бывать под пулями, — усмехнулся Потемкин, — так чего ж заробели. Там генерал Суворов, а где Суворов, там виктория.
Он поворотился к столику, стоявшему за его спиной, взял серебряный кубок, наполнил его шампанским из большой бутылки темного стекла и провозгласил:
— Выпьем за здравие генерал-аншефа Александра Васильича Суворова, сего любимца Марса и Беллоны!
— Я готов, — отозвался принц де Линь, сиятельный соглядатай от императора Иосифа, — однако ж уместно ли это будет: пир во время битвы? Судя по звукам, которые доносятся до нас, там идет настоящая битва. Ваше хладнокровие, князь, выше всяких похвал.
— Благодарю. — И Потемкин шутливо поклонился.
— Пошлите хотя бы узнать, что там происходит, — не унимался принц.
— Осушите свой бокал! — сердито рявкнул Потемкин. — И запомните: я в наставниках не нуждаюсь. Все, что мне нужно знать, будет доложено.
Принц побледнел и прикусил язык. Ему вовсе не хотелось ссориться с Потемкиным, тем паче что меж них установились весьма приязненные отношения. Принц был языкат, но князь, умевший ценить изящество слога и удачные «мо» — острословие, обычно отвечал ему тем же.
Неожиданно полог шатра откинулся, и Бауэр вытянулся у порога.
— Ваша светлость, турки предприняли вылазку числом сверх двух тысяч пехоты и конницы. Команда генерал-аншефа Суворова приняла бой. Генерал Суворов ранен в шею и сдал команду генерал-поручику Бибикову…
— Опасна ли рана Александра Васильича? — с изменившимся лицом спросил Потемкин.
— По словам доктора Меласа, серьезна, но не опасна.
— Я хочу знать подробности, — резко произнес князь. — Опрокинуты ль турки?
— Гренадеры взяли в штыки, но затем принуждены были отступить под превосходящим натиском неприятеля.
— Скачи туда и возвратись с подробным рапортом.
Потемкин был приметно взволнован. Голос недалекого боя то начинал приближаться, то удалялся. Менялась частота и громкость, и, судя по всему, дело завязалось серьезное.
— Прошу желающих со мною, — наконец не выдержал князь.
Желающих оказалось мало. Ординарец подвел коня, но Потемкин отмахнулся:
— На сей раз обойдусь. — И широко зашагал туда, где частила перестрелка. Подскакал распаренный Бауэр.
— Ваша светлость, турки сбили бугцев, но фанагорийцы навалились и погнали нехристей аж до самого гласиса. Наша берет.
— Что она там берет? — буркнул Потемкин. — Ничего не берет, а занапрасно жизни отдает. Я велю остановить атаку. Пущай не зарываются. Прикажи от моего имени Бибикову отводить людей.
— Генерал Суворов благословил атаку… Развить успех…
— И генералу Суворову достанется на орехи за самовольство.
— Под ним убило лошадь, ваша светлость.
— Надеюсь, он не выскочил от доктора с перевязкой?
— Нет, он сейчас у себя в палатке.
— Немедля отвести людей! Немедля! Мы здесь для серьезного дела, а не для мелких стычек, — рычал Потемкин. Во гневе он был страшен, и Бауэр пришпорил коня.
Бибиков был неповоротлив. Пока рассылал ординарцев да адъютантов, пока гренадеры, разгоряченные преследователем.
Наконец остановились и стали укрываться, прошло немало времени.
Потери оказались велики: 154 убитых да 211 раненых.
— И чего добились? — гремел Потемкин. — Людей занапрасно положили.
— Генерал Суворов имел намерение на плечах отступающих турок ворваться в крепость и наделать там переполоху, — бормотал Бибиков.
— Нам не переполох надобен, а крепость без изъятия! — продолжал греметь князь. — Взять же ее можем всеми силами, одного флангу тут недостаточно! Генерал Суворов на военном совете высказался за правильную осаду. Чего ж он полез без приказу в пекло?! Такими наскоками крепость не взять, только людей терять. Выговор всем вам!
Бой затих. Потемкин возвратился в свой шатер, ни на кого не глядя, уселся за стол и стал писать с неослабной яростью, так, что перья поминутно ломались под его пальцами.