- Друг мой, - сказала Батильда, - если вы и вправду говорили это, я вам прощаю; потому что сейчас вы можете не только загладить эту вину, но и приобрести право на мою вечную признательность.
- Но что надо сделать для этого? Скажите же! Надо броситься в огонь? Надо выпрыгнуть в окно с третьего этажа? Надо… я не знаю что, но я это сделаю, что бы это ни было, неважно, мне все равно. Скажите, умоляю вас,
- Нет, друг мой, - сказала Батильда, - исполнить мою просьбу гораздо легче, чем сделать все то, о чем вы говорили.
- Так говорите же, говорите, мадемуазель Батильда!
- Однако поклянитесь, что вы это сделаете.
- Клянусь истинным Богом, мадемуазель Батильда.
- А если вам скажут что-то, что заставит вас отказаться?
- Что бы я отказался сделать то, о чем вы просите?! Да никогда, во веки веков!
- И вы исполните мою просьбу, какие бы страдания мне это ни причинило?
- Ах, но это совсем иное дело, мадемуазель Батильда. Нет, если это заставит вас страдать, я откажусь; пусть лучше меня четвертуют!
- Но если я вас об этом прошу, друг мой? - сказала Батильда со всей возможной убедительностью.
- О, когда вы так со мной говорите, я готов заплакать, как фонтан Избиенных Младенцев! Ну вот, слезы уже полились.
И Бонифас разрыдался.
- Так вы мне скажите все, дорогой Бонифас?
- О, все, все!
- Скажите мне прежде всего… - Батильда остановилась.
- Что?
- Вы не догадываетесь, Бонифас?
- О, конечно! Я так и знал. Вы хотите знать, что сталось с господином Раулем. Не так ли?
- Да, да! - воскликнула Батильда. - Да, во имя Неба, скажите, что с ним сталось?
- Бедняга! - прошептал Бонифас.
- Боже мой, он умер? - спросила Батильда, приподнимаясь на постели.
- Нет, к счастью, нет, но он в заточении. - Где?
- В Бастилии.
- Я так и думала, - ответила Батильда, падая на подушки. - Боже мой, Боже мой, в Бастилии!
- Ну вот, теперь вы плачете. Мадемуазель Батильда, мадемуазель Батильда!..
- А я здесь, едва живая, прикованная к постели!
- О, не плачьте так, мадемуазель Батильда, пожалейте вашего бедного Бонифаса!
- Нет, нет, я возьму себя в руки, я буду крепиться. Видишь, Бонифас, я уже не плачу.
- Она говорит мне «ты»! - вскричал Бонифас.
- Но ты понимаешь, - продолжала Батильда с возрастающим возбуждением, потому что у нее опять начался жар, - ты понимаешь, мой добрый друг, мне нужно знать все, что происходит, час за часом, чтобы в тот день, когда он умрет, могла умереть и я.
- Вы… умереть, мадемуазель Батильда?! Это невозможно, невозможно!
- Я ему это обещала, я поклялась ему в этом. Бонифас, ты будешь мне сообщать, не правда ли?
- О Боже мой, Боже мой, как я несчастен, что обещал вам это!
- И потом, если понадобится… в страшную минуту… ты мне поможешь… ты меня отвезешь. Не правда ли, Бонифас? Я должна его увидеть… еще раз… хотя бы на эшафоте…
- Я сделаю все, что вы захотите, все. все! - воскликнул Бонифас.
- Ты мне это обещаешь?
- Я клянусь вам в этом!
- Тише, сюда идут… Ни слова, это наша с тобой тайна.
- Да, да… наша тайна.
- Хорошо, поднимитесь, вытрите глаза, берите с меня пример, улыбайтесь. И Батильда рассмеялась с лихорадочным возбуждением; на нее было страшно смотреть. К счастью, вошел Бюва. Бонифас воспользовался этим, чтобы уйти.
- Ну, как ты себя чувствуешь? - спросил добряк.
- Лучше, папочка… лучше, - сказала Батильда. - Я чувствую, что ко мне возвращаются силы и через несколько дней я смогу вставать. Но почему же, папочка, вы не идете на службу? (Бюва издал стон.) Хорошо, что вы не покидали меня, когда я была больна. Но теперь, когда мне лучше, вам надо опять ходить в библиотеку. Слышите, папочка?
- Да, мое дитя… - сказал Бюва, глотая слезы. - Да, я пойду туда.
- Ну вот, вы плачете. Вы же видите, что мне лучше. Неужели вы хотите меня огорчить?
- Я плачу, - сказал Бюва, вытирая глаза платком, - я плачу, но это от радости. Да, я пойду на службу, мое дитя, я пойду.
И Бюва, поцеловав Батильду, поднялся к себе, потому что не хотел сказать ей, что потерял место. И бедная девушка снова осталась одна.
Она с облегчением вздохнула; теперь она была спокойна. Бонифас, в качестве клерка стряпчего служивший в Шатле, узнавал из первых рук обо всем, что происходит, а Батильда была уверена, что он от нее ничего не утаит. В самом деле, назавтра она узнала, что Рауля допрашивали и что он принял всю вину на себя. На следующий день ей стало известно, что ему устроили очные ставки с Валефом, Лавалем и Помпадуром, но что это ни к чему не привело. Словом, верный своему обещанию, Бонифас ежедневно приносил ей последние известия. И каждый вечер Батильда, слушая его рассказ, каким бы тревожным он ни был, чувствовала прилив сил. Так прошло две недели. На пятнадцатый день Батильда начала вставать и ходить по комнате, к великой радости Бюва, Нанетты и всей семьи Дени.