— Посмотрите в кармане, — сказал Морис, — и вы найдете мое удостоверение. Посмотрите на мою грудь и вы найдете на рубашке вышитые инициалы «М. Л.», если их, конечно, не залила кровь.
Тотчас Морис почувствовал, как сильные руки подняли его и понесли. Путь был недолгим. Потом он услышал, как открылась одна дверь, за ней — другая. Вторая дверь была гораздо уже первой, и они с трудом протиснулись в нее.
Он слышал, как сопровождающие перешептывались между собой.
«Я пропал, — подумал про себя Морис, — они привяжут мне к шее камень и бросят в речушку Вьевр».
Но через несколько секунд он почувствовал, что несшие его, поднялись по нескольким ступеням. Теплый воздух ударил ему в лицо, его положили на какое-то сидение. Он услышал, как ключ дважды повернулся в замке, и удаляющиеся шаги. Видимо, его оставили одного. Морис прислушался так внимательно, как это может сделать только человек, жизнь которого зависит от какого-нибудь одного слова. Ему послышалось, как голос, который поразил его смесью твердости и мягкости сказал другим:
— Обсудим.
Глава VIII
Женевьева
Прошедшие два часа показались Морису столетием. И это естественно: молодой, красивый, сильный человек, имеющий поддержку сотен преданных друзей, с которыми мечтал иногда о великих свершениях, вдруг почувствовал, что может расстаться с жизнью, попав в эту гнусную западню.
Он понимал, что его заперли в каком-то помещении, но следили ли за ним?
Он снова попытался разорвать свои путы. Его железные мускулы надулись и напряглись, веревка впилась ему в тело, но не разорвалась.
Самое ужасное было то, что руки ему связали за спиной, и он не мог снять с глаз повязку. Имей он возможность видеть, может, смог бы и убежать.
Однако, предпринимаемым им различным попыткам никто не препятствовал, вокруг не ощущалось никакого движения. Морис сделал вывод, что он один.
Его ноги касались чего-то мягкого, напоминающего песок или жирную землю. Острый запах раздражал его обоняние и указывал на наличие растений. Морис решил, что находится в оранжерее или в чем-то в этом роде. Он сделал несколько шагов, наткнулся на стену, повернулся, ощупывая ее руками, обнаружил садовые инструменты и вскрикнул от радости.
С неимоверными усилиями он исследовал эти инструменты одни за другим. Теперь возможность побега зависела от времени: если Случай или Провидение дали бы ему минут пять, и если бы он нашел какой-нибудь режущий инструмент, он был бы спасен.
Он нашел лопату.
Руки Мориса были связаны за спиной и ему пришлось пережить настоящую борьбу, пока удалось перевернуть лопату острием вверх. Прислонив се к стене, он стал перерезать, а точнее перетирать веревку, связывающую запястья. Железо лопаты резало медленно. Пот заливал лоб Мориса. Он услышал шум приближающихся шагов и сделал последнее усилие, почти сверхъестественное. Веревка, наполовину перетертая, порвалась.
На этот раз он закричал. От радости. Теперь он был уверен, что умрет, защищаясь.
Морис сорвал с глаз повязку.
Он не ошибся, он был в оранжерее, в павильоне, где хранились растения, которые не могут оставаться под открытым небом в холодное время года. В углу были сложены садовые инструменты, один из которых сослужил ему такую хорошую службу. Напротив было окно. Он бросился к нему. Окно было забрано решеткой, и под ним стоял часовой с ружьем.
В другом конце зимнего сада, примерно в тридцати шагах, возвышалось небольшое строение, составлявшее единое целое с павильоном. Жалюзи в нем были опущены, но сквозь них виднелся свет.
Он подошел к двери и прислушался: за дверью прохаживался другой часовой. Это его шаги Морис слышал раньше.
В глубине коридора слышались приглушенные голоса. Обсуждение, по всей видимости, переросло в дискуссию. Морис не мог слышать всего, о чем говорили. Однако некоторые слова доносились вполне отчетливо, как будто для них не существовало расстояний: шпион, кинжал, смерть.
Морис удвоил внимание. Приоткрылась какая-то дверь, и он стал отчетливее слышать, о чем спорили.
— Да, — говорил один голос, — это шпион, он наверняка что-то обнаружил. Его послали, чтобы выведать наши секреты. Если мы его отпустим, он может нас выдать.
— А как же его обещание? — спросил кто-то.
— Много ли стоит его слово? Сперва даст, потом изменит. Разве он дворянин, чтобы можно было верить его слову?
Морис заскрежетал зубами при мысли, что кто-то обсуждает его достоинства.
— Он не знает нас, кто мы и чем занимаемся, но теперь он знает адрес и вернется сюда с подходящей компанией.