Этот аргумент оказался решающим.
— Хорошо, — сказал голос, уже несколько раз поражавший Мориса и принадлежавший, видимо, главному из них, — так значит, решено?
— Ну да, сто раз да. Я не понимаю вас с вашим благородством, дорогой мой. Если комитет общественного спасения нас захватит, увидите, будет ли он церемониться.
— Значит, вы настаиваете на вашем решении?
— Несомненно. Вы, надеюсь, тоже не будете против?
— У меня ведь только один голос и он за освобождение пленника. У вас же шесть голосов и все они за смерть. Стало быть — смерть.
Пот, струившийся по лбу Мориса, вдруг словно замерз.
— Он ведь будет кричать, — сказал чей-то голос. — Вы хотя бы увели подальше мадам Диксмер.
— Она ничего не знает. Она сейчас в первом павильоне.
— Мадам Диксмер, — прошептал Морис. — Я начинаю понимать. Сейчас я у хозяина кожевенной мастерской, который говорил со мной на старинной улочке Сен-Жак и который ушел, усмехаясь тому, что я не смог назвать фамилию своего друга. Но какой смысл, черт возьми, хозяину мастерской убивать меня?
«Во всяком случае, — сказал он себе, — до того, как они меня заколют, я тоже убью не одного».
И он прыгнул ь угол, где были сложены безобидные садовые инструменты, которые в его руках могли стать страшным оружием.
Затем он стал у двери так, чтобы она, распахиваясь, закрывала его.
Сердце Мориса сильно билось, готовое выпрыгнуть из груди, казалось в тишине слышны его удары.
Вдруг Морис вздрогнул всем телом, он услышал, как чей-то голос сказал:
— Поверьте мне, будет лучше всего, если мы разобьем стекло и через оконные решетки убьем его выстрелом из карабина
— Нет, никаких выстрелов, — произнес другой голос, — выстрел может нас выдать. А, вот и вы, Диксмер. А где ваша жена?
— Я только что посмотрел через жалюзи: она ничего не подозревает, она читает.
— Диксмер, решение за вами. Вы за выстрел из карабина или за удар кинжала?
— Пусть будет кинжал. Идем!
— Идем! — произнесли одновременно пять или шесть голосов.
Морис был сыном Революции, с твердым сердцем и душой безбожника, как и многие в это время. Но при слове «идем», произнесенном за дверью, отделявшей его от смерти, он вспомнил, как нужно креститься. Этому учила его в детстве мать, заставляя молиться, стоя на коленях.
Шаги приблизились, потом затихли, ключ заскрипел в замочной скважине, и дверь медленно открылась.
В течение этой минуты Морис сказал себе:
«Если я буду драться с ними, меня наверняка убьют. Если же я брошусь на убийц, то застану их врасплох. Затем выберусь через сад в переулок и, может быть, спасусь».
И тотчас же он прыгнул как лев, издав дикий крик, в котором было больше угрозы, чем ужаса, опрокинул двух вошедших первыми, считавших, что он связан, и не ожидавших нападения, растолкал других, в одну секунду преодолел, благодаря своим сильным ногам расстояние в десять туазов[33], увидел в конце коридора широко открытую дверь, выходящую в сад, бросился в нее, перепрыгивая через ступени, выскочил в сад и, пытаясь получше сориентироваться, побежал к выходу.
Дверь была заперта на два засова и на замок. Морис отодвинул засовы, хотел открыть и замок, но ключа у него не было.
Преследователи были уже на крыльце: они заметили его.
— Он там, — закричали они, — стреляйте, Диксмер, скорее, стреляйте. Убейте его! Убейте!
Морис зарычал: он был заперт в саду. Он прикинул высоту стен — футов десять.
Все произошло стремительно, в считанные секунды.
Убийцы бросились за Морисом.
Он был на расстоянии тридцати шагов от них. Он осмотрелся взглядом приговоренного к смерти, который ищет малейшую возможность для своего спасения.
Он увидел павильончик, жалюзи, сквозь жалюзи пробивался свет.
Он сделал только один прыжок, прыжок в десять шагов, схватился за жалюзи, выбил стекло и ввалился в освещенную комнату, где читала сидя женщина у огня.
Испуганная, она вскочила и закричала, прося о помощи.
— Посторонись, Женевьева, уйди в сторону, — прокричал голос Диксмера, — отойди, чтобы я мог убить его!
В десяти шагах от себя Морис увидел ствол карабина.
Но едва только женщина взглянула на Мориса, сна в ужасе закричала и вместо того, чтобы посторониться, как приказывал муж, бросилась между Морисом и карабином.
Этот порыв привлек все внимание Мориса к благородному созданию, стремившемуся защитить его.
Он вскрикнул в свою очередь.
Это была незнакомка, которую он так искал.