— Что ж, теперь вы сами видите, что вели себя непочтительно и нагло, посмев заговорить с дворянином о столь низменном предмете!
— Вижу, вижу, месье. Однако, следует признаться, я был кое-чем обязан шевалье де Пардальяну. Он прекрасно расправлялся с расходившимися пьяницами и железной рукой выставлял на улицу драчунов и дебоширов…
— Так вы, видимо, еще задолжали ему за столь серьезные услуги, дорогой мой Ландри. Но не убивайтесь, я дарю вам эти деньги!
Лицо господина Грегуара из багрового стало фиолетовым.
— Прекратите насмехаться надо мной, месье! — заорал хозяин «Ворожеи». — Вы с отцом не платили мне два года. Если вы не можете вернуть долг, проваливайте отсюда!
— Это ваше окончательное решение?
— Да! Чтоб завтра вас здесь не было!
Пардальян пожал плечами, не спеша направился в свою клетушку, отыскал там короткую дубинку, которой с таким успехом пользовался его отец, потом крепко ухватил хозяина за ворот и начал колотить, ласково втолковывая господину Грегуару:
— Почтительному сыну надлежит во всем брать пример с отца. Пардальян-старший уже задал вам перцу, теперь получите новую порцию от Пардальяна-младшего.
Бедный Ландри вопил во всю глотку. Его крики подняли на ноги весь дом, и вскоре наверх прибежала толпа слуг.
Лакеи, поварята и служанки, вооруженные ножами и метлами, толпились в коридоре и истошно вопили: «Помогите!», «Убивают!», «Караул!» Но такие крики не особенно волновали парижан: жители столицы давно к ним привыкли.
Прохожие и соседи решили, что в гостинице изловили какого-то гугенота и теперь убивают его.
Итак, прислуга рвалась спасать хозяина, и тогда Пардальян поволок несчастного господина Греруара прямо к открытому окну и, держа сильной рукой за шиворот, вывесил беднягу над улицей.
— Убирайтесь! — приказал Жан челяди. — Не то я сейчас разожму пальцы.
— Идите, идите отсюда! — всхлипнул насмерть перепуганный толстяк.
Слуги опрометью выскочили из комнаты; только жена хозяина, миленькая и свеженькая мадам Югетта, задержалась в дверях. Однако она, кажется, не слишком переживала за своего мужа.
— Смилуйтесь надо мной! — со слезами в голосе просил Ландри.
— А вы еще будете приставать ко мне со всякими глупостями?
— О нет, никогда!
— И эта комната станет моей?
— Как пожелаете… Но ради Господа нашего и Пречистой Девы Марии, верните меня домой! Я же разобьюсь!..
Шевалье не спеша втянул господина Грегуара обратно в комнату. Обессилев от страха, тот рухнул в кресло, а его жена захлопотала вокруг.
— О, месье, как вы меня напугали! — томно шепнула мадам Югетта Пардальяну, бросив на шевалье нежный взгляд. — Как вы меня напугали! Подумать только, если бы вы уронили моего бедного супруга, он бы разбился насмерть!
— Вот уж нет! — решительно возразил Пардальян.
Ландри Грегуар открыл один глаз и пролепетал:
— Как это «нет»?
— Такого быть не могло! Вы бы упали на брюхо, спружинили и подскочили, как мячик.
Подобное объяснение так потрясло почтеннейшего Ландри, что он незамедлительно снова упал в обморок.
А хорошенькая хозяйка тайком подарила шевалье взгляд, в котором было все, кроме обиды за мужа. Странно, но, похоже, мадам Югетта вовсе не сердилась на дерзкого постояльца!
Когда Ландри наконец отдышался, они заключили с Пардальяном соглашение: юноша мог перебраться в эту замечательную комнату, и хозяин даже согласился предоставлять ему каждый вечер бесплатный ужин, а шевалье со своей стороны обязался поддерживать на постоялом дворе тишину и порядок, как это делал раньше его отец.
Таковы были условия мирного договора, подписанного господином Ландри Грегуаром, жителем города Парижа, и шевалье де Пардальяном-младшим, дворянином.
XII
ДОМ НА УЛИЦЕ БАРРЕ
Теперь читатели знают, как Жан обрел Молнию и нашел Пипо, осталось рассказать, откуда он взял Галаора.
Как-то поздним вечером шевалье де Пардальян шел домой из весьма подозрительной таверны, расположенной на улице Фран-Буржуа; он славно повеселился со своими сомнительными приятелями и был сейчас, прямо скажем, немного пьян. Это означает, что концы его тонких усиков торчали вверх еще более задиристо, чем всегда, а Молния моталась за спиной, колотясь о стены домов то по одну, то по другую сторону неширокой улочки. Юноша горланил модную песенку, сочиненную, говорят, мэтром Ронсаром для некой влиятельной принцессы: