— Ладно, а второй?
— Второй сложнее, — Бернард задумчиво почесал подбородок, — У любого подобного отряда есть своя казна. Она находится в ведении капитана, и в неё идёт большая часть от заработанных монет. Не только с контрактов, но и с продажи добычи. Конечно, парням нужно разрешить оставлять самые ценные трофеи себе, однако барахло тоже можно продавать и вполне неплохо с этого зарабатывать. Так вот, из этой самой казны капитан платит людям жалование. Небольшое. Раз в неделю, или раз в месяц. Но лучше всё-таки в неделю, иначе парни будут слишком быстро его спускать. А ещё за счёт этой казны кормится весь отряд, покупается новое снаряжение, чинится старое, пополняются запасы лекарств, или идёт плата лекарям, если тот, что в отряде, не может справиться с проблемой сам.
— Как-то всё это сложно, — я с сомнением покачал головой.
— Зато надёжно, — возразил Бернард, — Солдаты будут точно знать, что они не останутся голодным и без крыши над головой, однако в то же время не сопьются, и не промотают деньги, которые могут понадобится всем нам позже.
— Этак мне учётную книгу завести придётся, — я почесал затылок, пытаясь представить, как вывожу на бумаге закорючки гусиным пером, и меня аж передёрнуло. Да уж, не такой, совсем не такой представлялась мне жизнь наёмничьего капитана.
— Лучше квартирмейстера, — покачал головой сержант, — А уж он-то пусть и занимается закорючками, жалованьем и прочими нуждами.
— Гдеж его взять то, — хмыкнул я, убирая обратно флягу, — Из наших писать умеешь ты, я, и Дельрин ещё. Но вы с Дельрином уже занимаетесь другими вопросами. Ну да ладно. Не стоит делить шкуру неубитого медведя. Эй, парни, вы там готовы?
— Так точно, — послышалось в ответ.
— Тогда трогаем!
Внезапно перед глазами вновь появилась надпись:
Навык «Полководец» достиг 13го уровня. Получено 45 опыта.
До следующего уровня персонажа осталось 365 опыта.
Ну чтож, справедливо. Новые знания — новый опыт. Но всё равно жаль, что управление собственным отрядом — это такой страшный геморрой. В стратегиях прошлого десятилетия это всё было как-то сильно попроще. Нанял солдат в казарме, и пошёл ими пушить вторую базу, пока противник не успел развернуть там минеральные линии, или чего лучше, ушёл в быстрый крейсер и захаррасил меинбейз… Так, куда-то меня снова не туда понесло.
Отряд, обогнув брошенную телегу, неспешно двинулся дальше по тракту. Ехали молча. Парни за сегодня порядком устали и хотели лишь одного — поскорее добраться до города.
Солнце начинало клониться к закату, когда мы добрались до первых городских предместий. Это были просторные поля, раскинувшиеся почти что до горизонта. Когда-то тут колосилась пшеница, но сейчас землю покрывали лишь едва-едва пробивающиеся к свету стебли прорастающих зёрен. Вскоре на дороге нам попались и первые люди. Первые, за всё время долгого путешествия.
Это была группа крестьян. Человек десять, чахлая кобыла и телега, на которую были загружены брёвна. Одно колесо у повозки подломилась, и теперь эта братия спешно распрягала ту самую лошадь и перекладывала в мешки самый ценный скарб.
Выглядели они ощутимо богаче тех оборванцев, что встретились нам возле Деммерворта. Опрятные, пусть и простые рубахи, чистые штаны, подпоясанные расшитыми поясами, чёботы. На одном из них виднелись даже самые настоящие кожаные сапоги, с высоким голенищем, каблуком и твёрдой подошвой. Видать, эти края война затронула не так сильно, как земли, ныне именующиеся ничейными.
— Эй, добрые люди, — крикнул им я, чуть привстав на козлах, — Далеко тут ещё до города, не подскажете?
Крестьяне поначалу опешили и опасливо попятились назад, глядя то на меня, то на моих спутников. По правде сказать, у них были все основания, чтобы испугаться. Видок у меня был ещё тот. Заросшее клокастой щетиной лицо, бугристый шрам через всю левую щёку, сальные патлы, собранные на затылке в небольшой, неаккуратный хвост, хищный взгляд прищуренных серых глаз, кривая ухмылка, отсвечивающая чёрной дырой выбитого зуба (обронил на одной из тренировок) и меч, притороченный рядом. В лучшем случае, я походил сейчас на обнищавшего наёмника, а в худшем — на дезертира или головореза с большой дороги. Приличный человек, будь то крестьянин или купец, от таких старается держаться как можно дальше.
— А вы, сами, господин, значица, кто будете? — осторожно поинтересовался тот мужик, у которого были дорогие сапоги.
— Наёмники мы, — своё имя я решил пока оставить в тайне. Неизвестно ещё, сколько в этом городе шпионов на службе у волчьих стай, и как быстро до них дойдут слухи о нашем появлении. Лучше лишний раз не отсвечивать своим настоящим именем, тем более, внешне за последние полгода я очень сильно изменился, — Из бригады мёртвая голова.