— Минуточку!
Кортеж тронулся в путь, окружая носилки и красивого боевого коня без всадника, которого конюх вел под уздцы. Ален де Парейль сказал несколько слов на ухо офицеру и задержался в конце процессии рядом с двумя гвардейцами, один из которых уже приготовил веревку.
— Этот... — произнес он по-прежнему жестко. — Кто он?
— Я думаю, вы знаете его?
— Теперь догадываюсь, раз за него просите вы. Матье де Монтрей? И вы хотите, чтобы мы оказали почтение его шкуре, тогда как он хотел убить короля?
— Говорю вам: он отказался от этой затеи, так как думал, что король при смерти.
— Пока еще жив... С той минуты, как его доставили в Париж, король только и говорил о возвращении в родной замок, чтобы отдать душу Богу там, где он ее получил из его рук. Одним из тех усилий воли, на которые способен только король, он приказал посадить его в седло, но силы, как вы видели, оставили его... Какая жалость!
Оливье не слишком удивился, заметив на обветренном лице офицера слезу, которую тот быстро смахнул кулаком. Подошел один из двух солдат:
— Месье капитан, так что, вешать? — спросил он, указывая на петлю.
— Нет. В том состоянии, в котором ныне пребывает наш сир Филипп, я думаю, он помиловал бы бренную оболочку этого сумасшедшего, великого в своем безумии. Мы уезжаем. Прощайте, шевалье, и надеюсь, вижу вас в последний раз.
Он вскочил верхом на своего коня, который терпеливо ждал хозяина, и отдал приказ разойтись тем, кто еще был здесь. Минуту спустя он со своими людьми отправился вслед мрачной процессии, уносившей короля.
Трое мужчин остались на дороге одни рядом с трупом, который теперь обнимал Реми. Пьер де Монту привел мула, на котором ехал Матье. Его сын и Оливье завернули тело в плащ, не обращая внимания на все еще текущую кровь, потом положили его на мула и пошли рядом, придерживая тело, чтобы оно не упало... Небо грязного серо-желтого цвета снова обещало снег. И он пошел, пока они в полной тишине возвращались на стройку в Корбей. И когда они добрались до места, тело великого мастера было словно покрыто белоснежным саваном...
Тем же вечером Матье де Монтрей был похоронен на маленьком кладбище у приходской церкви в присутствии всего капитула, от которого Реми не скрыл обстоятельств его смерти, но настоятель не поверил этому объяснению. Жителям Корбея объявили, что строитель оказался жертвой несчастного случая. Церемония была скромной, но от этого еще более трогательной.
Чертежи колокольни были закончены, и каноники решили доверить ее возведение Ковену, Реми же по-прежнему оставался резчиком. Что касается Оливье и Монту, то теперь они могли отправиться в путь, что они и сделали на следующий день после того, как колокола королевства один за другим зазвонили по королю, сообщая народу Франции, что Филипп Красивый отошел в вечность и новым королем стал непредсказуемый Людовик X.
Покидая Реми, Оливье и Пьер де Монту посоветовали ему отправиться за матерью и сестрой, чтобы жить вместе.
— Ни один из бывших слуг короля не будет отныне в безопасности, — заметил Монту. — И первый, кому угрожает опасность, — это Мариньи. Сварливый его ненавидит, и еще больше его ненавидит Карл де Валуа, который станет теперь всемогущим...
— Возможно, но почему обыкновенные женщины должны от этого пострадать?
— Не забудьте Гонтрана Эмбера. Если декреты и законы, принятые при предыдущем короле, будут упразднены, он очень скоро с радостью бросится к ногам Людовика, чтобы добиться отмены приговора, вынесенного ему прежним властителем.
— И тогда дамы из Пассиакума окажутся в его власти, — добавил Оливье. — Нельзя их там оставлять...
— Завтра мы отправимся за ними, — сказал Ковен с неожиданной властностью в голосе. — Так как я заменяю мэтра Матье, мне кажется естественным взять на себя заботу о его семье, — добавил он, посмотрев на Оливье вызывающим взглядом.
Ответ прозвучал незамедлительно:
— У них есть Реми. Отныне именно он является главой семьи!
— Я думаю, что у него нет оснований отказываться от моей помощи. Ведь до сегодняшнего дня я делил с ним и радости, и горести, не так ли? А так как вам запрещено возвращаться... мессир, — добавил он почтительно, но с долей насмешки в голосе, устанавливая дистанцию и словно отстраняя Оливье, — пора вам оставить заботу о нас!
Оливье отвернулся от него и обнял Реми за плечи.
— Никогда я не оставлю заботу о вас и ваших близких, — сказал он с глубоким чувством, — где бы я ни был. Помни, что если вдруг тебе понадобится моя помощь, то дорога в мои края не так уж и длинна...