Надо мною склонилась голова этого непостижимого создания. Рот приоткрылся, и между губ сверкнул ряд мелких острых зубов.
– А ты ловок, смертный, – зазвучал у меня в ушах ровный, невозмутимый голос. На лице существа не отражалось ровным счетом никаких эмоций.
– Прими мою печать! – с пафосом продекламировал вражина.
Еле уловимым движением взметнулась рука и, вычертив в воздухе замысловатый знак, метнулась ко мне, метя когтями в лицо. Содрогнувшись от напряжения всем телом, я дернул головой, пытаясь увести из-под удара глаза. Стремительным росчерком когти мазнули по лицу, пробороздив лоб и щеку, и быстро отдернулись. Рана моментально вспыхнула адской болью, как будто когти были смазаны ядом или кислотой, кровь моментально залила левую глазницу, но глаз, я надеялся, уцелел. Хотя тело почти не подчинялось, чувствительности я не терял. Остроухий ублюдок поднес кисть ко рту и, слизнув с пальцев красные капли, задумчиво кивнул как будто собственным мыслям.
– Все правильно. Ты тот, кто мне нужен, – промолвил он.
Сидя рядом на корточках, ушастый внимательно таращился на меня своими серебристыми бельмами. Чувствуя неумолимо охватывающее тело оцепенение и изо всех сил пытаясь этому противостоять, я заскреб еще сохраняющими подвижность кистями рук по земле. Потом с усилием повернул к нему голову не задетым глазом и, не очень надеясь на ответ, прохрипел:
– Кто ты?
К моему удивлению, он ответил:
– Валар.
– И что это должно значить?
– В этом мире нас называют богами, – отозвался он.
«Понятно – манией величия не страдал, хотя временами и мучился», – пронеслась в голове шальная мысль.
Еле ворочая ставшим непослушным языком, я продолжал задавать вопросы. Моей целью было не столько разговорить его и утолить неуместное в данной ситуации любопытство, сколько отвлечь внимание от елозящих по полу пещеры рук. Рядом со мной лежала слетевшая с плеча сумка с частично высыпавшимися из нее осколками обсидиана. Один из них мне удалось, подцепив кончиками пальцев, незаметно подтянуть к себе и сжать в кулаке.
– Ну а что тебе нужно конкретно от меня? – поинтересовался я.
– Твоя жизнь, – спокойно просветил меня Валар. Исчерпывающая информация. Спрашивать «Для чего?» я не стал. Если до сих пор жив – значит, зачем-то ему нужен, а это – шанс!
Не дрогнув лицом, последним усилием немеющих пальцев я вогнал острый осколок обсидиана себе в бедро…
Глава 2
Волк остался бы жив, если бы не заговорил в темном лесу с незнакомой девочкой в красной шапочке!
Мою жизнь никак нельзя было назвать пресной и скучной, отнюдь! Но временами я чувствовал, что принадлежу другой эпохе, остро завидуя героям Хаггарда, Буссенара и Майн Рида, для которых на земле оставалось достаточно белых пятен. И наконец жизнь расставила все по местам, предоставив мне шанс применить свои способности на всю катушку, и даже сверх того!
Для меня вся эта история началась чуть больше месяца назад в не самый светлый день жизни звонком из прошлого. В другой раз я, может быть, и послал бы всех лесом, но тогда не сподобился, а потом стало поздно – все закрутилось и понеслось. Впрочем, по порядку.
В тот знаменательный день я сидел дома, пил глинтвейн, хмуро глядя на заоконную слякоть, и пытался свыкнуться с питерскими реалиями. Погодка не радовала совершенно, наводила хандру и к излишним телодвижениям не располагала. Такая мерзопакость на улице любого может ввести в депрессию. Что уж говорить о человеке, только что вернувшемся в родные пенаты из теплых далеких стран, у которого по квартире до сих пор разбросаны нераспакованные чемоданы, а в памяти еще не потускнели сочные краски африканской саванны. А тут на тебе… В общем, контраст разительный. Одним словом, обстановка как нельзя лучше располагала к унынию и самобичеванию, которым я, собственно, и предавался.
Черт бы все подрал! Мне сорок пять лет, а занимаюсь бог знает чем. Жены нет, детей вроде тоже, работы нормальной – и то нет. Мотаюсь туда-сюда по белу свету, развлекаюсь. Эти метания имели бы смысл и приносили реальную пользу, родись я хотя бы лет сто назад, а в наше время мои эскапады служат только остренькой темой для СМИ на потребу жаждущей экстрима и экзотики публике. Какой, спрашивается, толк в том, что я делаю? Зачем продираюсь сквозь джунгли, покоряю вершины, сплавляюсь по горным рекам? Для чего охочусь с масаями на львов, ныряю с ножом к акулам, хожу с рогатиной на медведя? Проще было бы с голой попой на ежа: и острых ощущений навалом, и не надо забираться в такую даль. А может, пересечь Атлантику в коробке из-под апельсинов? Или еще чего глобального совершить – оставить, так сказать, след в истории?!