— Боюсь, что я поймал вас на слове, леди Тертон. Надеюсь, мой грех не слишком велик.
— Нет, в этом доме сорок семь спальных комнат. А это мой муж.
Невысокий человек вышел из-за её спины со словами:
— Поверьте, я искренне рад вас видеть.
Он тепло улыбнулся, и, пожимая руку, я ощутил дружелюбие в касании его пальцев.
— А это Кармен ля-Роза, — перебила леди Тертон.
Женщина была сложена мощно и имела такой вид, как будто привыкла управляться с лошадьми. Она кивнула мне и не протянула руки, хотя я уже подал свою. Мне пришлось перенаправить движение: я вытащил носовой платок и высморкался.
— Простужены? — поинтересовалась Кармен ля-Роза. — Берегите себя.
— А это Джек Хэддок.
Его я знал. Он «возглавлял», что бы под этим ни подразумевалось, различные фирмы и был принят в обществе. Я несколько раз писал о нём в хронике, но не любил его. Я не люблю людей, щеголяющих военными чинами в обычной жизни, особенно полковников и майоров. В обеденном жилете, с мясистым лицом, густыми бровями и белозубым ртом, он обладал до непристойности яркой мужской красотой. В улыбке он приподнимал верхнюю губу и обнажал зубы. Смуглую, поросшую шерстью руку он протянул мне с улыбкой:
— Надеюсь, вы о нас напишете что-нибудь хорошее в вашей хронике.
— Да уж, — сказала леди Тертон, — а не то я напишу о нём что-нибудь плохое прямо на первой странице у себя.
Я рассмеялся, но все трое уже отвернулись и отошли к дивану. Джелкс подал мне коктейль, и сэр Бэзил увёл меня в другой конец комнаты, чтобы спокойно поговорить. То и дело жена окликала его с распоряжениями — ещё бокал мартини, сигарету, пепельницу, платок. Он привставал, но бдительный Джелкс перехватывал его движение и подносил требуемое сам.
Джелкс откровенно любил хозяина и откровенно ненавидел его жену. Всякий раз, когда он оказывал ей услугу, он выпускал брезгливую морщину на нос и сжимал губы в подобие индюшачьей гузки.
За столом хозяйка поместилась между майором Хэддоком и ля-Розой, благодаря чему мы с сэром Бэзилом сели на противоположном конце стола и продолжали приятную беседу про живопись и скульптуру. Майор Хэддок не скрывал, что страстно влюблён в хозяйку, и хоть мне противно об этом говорить, но сомневаться не приходилось — мадам ля-Роза охотилась за той же дичью.
Хозяйка пребывала в упоении от сложности дурацкой интриги, но муж видел всё в ином свете. Он неотрывно следил за ними и часто терял нить нашего разговора, спотыкался на полуслове и с грустью останавливал взор на черноволосой красавице с раздутыми яркими ноздрями. От него не укрылось ни её возбуждение, ни то, как она накрывала ладонью руку майора, ни тон, которым женщина с повадками конюха выпевала:
— Ната-ли-я! Послушайте же меня, Ната-ли-я!
Я спросил:
— Завтра проведёте меня по парку, покажете мне скульптуры?
— О, — сказал он, — с удовольствием.
Он снова жалобно и умоляюще посмотрел на жену. Он был столь мягок и деликатен, что и сейчас в нём не чувствовалось ни гнева, ни малейшей опасности, что он взорвётся или устроит скандал.
После обеда мне приказали занять место за ломберным столиком в паре с Кармен ля-Розой против майора Хэддока и леди Тертон. Сэр Бэзил вернулся на диван с книжкой.
Игра была стандартной и скучной. Джелкс только постоянно мешал. Он беспрестанно сновал вокруг, приносил коктейли и выносил пепельницу и не спускал глаз с наших рук. Он был близорук и вряд ли многое различал, так как — не знаю, известно ли вам, — в Англии ни один дворецкий не носит ни очков, ни, между прочим, усов. Правило золотое, не подлежащее обсуждению и очень разумное. Бог знает, правда, откуда оно взялось. По-видимому, усы придали бы дворецкому внешность джентльмена, очки же — американца. Что стало б с нами тогда? Так или иначе, Джелкс всё время мешал играть, он и её светлость тоже. Её без конца звали к телефону по поводу газетных дел.
В одиннадцать она глянула поверх карт и сказала:
— Бэзил, тебе пора спать.
— Хорошо, дорогая.
Он закрыл книгу, встал и постоял рядом с нами.
— Хорошая игра? — спросил он.
Никто не обернулся, и я ответил:
— Да, очень хорошая.
— Ну и прекрасно. Джелкс остаётся, он будет приносить вам всё, что понадобится.
— Джелкс тоже пускай идёт, — сказала жена.
В тишине сопел майор Хэддок, мягко ложились карты и шаркал Джелкс.
— Может быть, мне лучше остаться, миледи?
— Нет. Отправляйтесь спать. Ты тоже, Бэзил.
— Хорошо, дорогая. Покойной ночи. Покойной ночи всем.
Джелкс открыл ему дверь и вышел за ним.
Кончив очередной роббер, я сказал, что хотел бы лечь.