— Что это он? — удивленно спросил Марко. — Взбесился, что ли?
— Противно… даже страшно, — проговорила девушка.
— Оставили Находке развлечение! — нахмурившись, процедил юнга.
Солнце уже спряталось, оставив на небе нежные розовые краски. Вода в бухте потемнела, и наступил штиль перед сменой дневного бриза ночным. А они все продолжали идти. Если бы не этот вой, юнга и девушка, может быть, остановились бы полюбоваться чудесным вечером на южном море, когда исчезают все тени и лишь одна чья-то большая и нежная тень покрывает землю, воду и половину неба. Только вой собаки нарушал торжественную тишину; музыка в выселке замолкла, и ни один звук не долетал сюда.
Марко все время смотрел на камни под ногами и мысленно отбирал такие, которыми можно было бы оборониться от собаки, если она рассвирепеет.
— Будет еще нам морока с этим псом, — словно отвечая на мысли юнги, сказала Люда.
— Нет, он никогда без разрешения хозяев не выскакивает из дому, — ответил Марко. — А мы, когда придем, вызовем Находку, и она его отгонит.
Вскоре оба стояли перед оградой инспекторского двора и, поднимаясь на цыпочки, заглядывали внутрь. Во дворе стоял Разбой и отчаянно выл. Их он не заметил. Кроме собаки, никого не было видно. Калитку кто-то оставил раскрытой. Несколько минут оба стояли в нерешительности. Темнело. На востоке взошла полная луна.
Марко на всякий случай вооружил себя и Люду палками, потом, подойдя к калитке, захлопнул ее и закричал:
— Находка, Находка!
Услышав крик, пес хрипло залаял, повернулся и бросился к калитке. Он прыгал на нее, но из двора не выбегал. Марко и Люда ждали выхода Находки. Дверь в дом оставалась закрытой, и стекла в окнах чернели так же молчаливо. Казалось, в доме и в самом деле никого не было.
— Неужели ее нет? — спрашивала Люда, думая о Находке. — Куда же она девалась?
— Меня это начинает беспокоить, — ответил юнга. — Надо войти в дом. Проклятый пес!
Юноша хмурился, обдумывая, что им делать с бешеным Разбоем. Он готов был убить пса, но палкой не мог этого сделать. Оставалось только войти во двор и, отбиваясь от собаки, продвигаться к дому. Если бы с ним была не Люда, а, скажем, Левко, они безусловно справились бы с этим псом, но теперь это было невозможно. Марко боялся, что Разбой искусает Люду.
Наконец юнга все же придумал план проникновения в дом.
— Слушай, Люда, — сказал он, — держи здесь пса, пусть лает — чем громче, тем лучше. Отвлеки его внимание, а я попробую зайти с тыла.
Марко стал тихонько обходить двор, а Люда сделала вид, что хочет войти во двор через калитку. Она ударила палкой по калитке, и Разбой залаял с новой силой. Люда продолжала звать Ковальчука, Находку, Анча. Отвечал ей только Разбой.
Тем временем Марко обошел двор, тихонько перелез через ограду и начал огибать дом, прижимаясь к стене. Заглянул в одно из окон — в кухоньку, но ничего в темноте не разглядел. Осталось зайти за угол, сделать три шага по крыльцу — и он очутится перед дверью. Даже если пес заметит его, он успеет вскочить в дверь и запереть ее перед самым носом Разбоя. Но что он сделает, если дверь заперта на замок или на засов изнутри? Тогда пес налетит на него. Марко сильно сжимает в руке палку и решает идти. Будь что будет, он оборонится.
Сквозь щель в калитке Люда увидела, что Разбой, замолчав, обернулся: дверь в дом отворилась, Марко скрылся в сенях. В тот же миг пес бросился туда, но налетел на закрытую дверь. Юноше посчастливилось: дверь дома запиралась на крючок. Как только он запер ее, раздался лай Разбоя. В сенях царила полная тишина. Спичек у Марка не было. Он нащупал дверь и вошел в комнату. В окна проникало немного света, и в комнате легко было ориентироваться. Стоя на пороге, Марко спросил, есть ли кто-нибудь в доме. Никто не отзывался. Сжав зубы, он начал ощупью искать спички. Обошел всю комнату, наталкиваясь на стулья, на стол, на кровать, потом вышел в кухоньку и только там нашел коробку спичек.